Она поставила себя на его
место и вздрогнула. За девяностолетнюю женщину мало что заплатят.
На воротнике ее плаща плохо наложенная заплата, и дождь начал
просачиваться сквозь расширяющуюся дыру. Мешок с товаром, который она
прижимает к поясу, не становится легче. Матушке Мастиф предстояли еще
некоторые дела, и она хотела до наступления темноты вернуться домой. Когда
сядет солнце Мота и сумрачный день Драллара смениться темнотой ночи, из
трущоб выйдут гораздо менее вежливые обитатели рынка. Только беззаботные и
нахалы бродят тогда по рынку, а матушка Мастиф ни то и ни другое.
Глаза мальчика, перемещавшиеся по лицам собравшихся, дошли до нее - и
остановились. Матушка Мастиф ощутила странное беспокойство. Рука ее
двинулась к животу. Слишком много жирного за завтраком, подумала она.
Взгляд мальчика уже переместился.
Когда ей исполнилось восемьдесят пять, пришлось думать о диете. Но
она однажды сказала подруге:
- Я скорее умру от несварения, но с полным желудком, чем со вкусом
этих таблеток и концентратов во рту.
- Здесь! - вдруг услышала она свой собственный голос, не понимая, что
она делает и почему. - С этой стороны!
Она пробилась сквозь толпу, расталкивая зрителей посохом, растрепала
высокую шляпу из перьев у слишком полной матроны, вызвав ее негодующие
замечания. И пробралась на открытое место непосредственно перед
платформой. Мальчик не обратил на нее внимания; он продолжал разглядывать
собравшуюся толпу.
- Пожалуйста, леди и джентльмены, - обратилась чиновница с платформы,
- кто их вас даст дом этому здоровому честному мальчику? Правительство
обращается к вам с просьбой, цивилизация требует этого от вас. Сегодня вы
имеете возможность совершить доброе дело ради вашего короля и ради этого
несчастного ребенка.
- Я бы показал королю доброе дело, - послышался голос из толпы, - в
самое уязвимое место.
Чиновница бросила на насмешника сердитый взгляд, но промолчала.
- Какова минимальная сумма? - Неужели это мой голос, удивленно
подумала матушка Мастиф.
- Всего лишь пятьдесят кредитов, мадам, удовлетворят департамент
обязательств, и мальчик ваш. Чтобы заботиться о нем и воспитывать. - Она
немного поколебалась и добавила: - Если вы считаете, что справитесь с
таким живым ребенком.
- Я в свое время со многими справлялась, - коротко ответила матушка
Мастиф. Забавлявшаяся аудитория ответила одобрительными возгласами.
Матушка Мастиф изучала мальчика, который теперь смотрел на нее. Неприятное
ощущение в животе, возникшее, когда их взгляды впервые встретились, не
повторялось. Жир, подумала она, придется уменьшить количество жира.
- Пусть будет пятьдесят кредитов, - сказала она.
- Шестьдесят. - Низкий голос, прозвучавший откуда-то из задних рядов
толпы, неожиданно прервал ее мысли.
- Семьдесят, - автоматически ответила матушка Мастиф. Чиновница на
платформе быстро взглянула на толпу.
- Восемьдесят, - сказал неизвестный конкурент.
На конкуренцию она не рассчитывала. Одно дело - помочь ребенку за
сравнительно небольшую плату, совсем другое - затратить неразумно большую
сумму.
- Девяносто, будь ты проклят! - сказала она. Повернулась и
постаралась разглядеть соперника, но не видела его за головами толпы.
Голос мужской, властный, гулкий. Какого дьявола владельцу такого голоса
нужен ребенок?
- Девяносто пять, - послышался голос.
- Спасибо, спасибо! Вас обоих благодарит правительство. - Чиновница
говорила довольным голосом, лицо ее прояснилось. Оживленная и совершенно
неожиданная торговля из-за рыжего мальчишки разогнала ее скуку и
озабоченность. Она сможет показать боссу счет лучше обычного. - Что
скажете в ответ, мадам?
- Черт бы его побрал! - пробормотала матушка Мастиф. Она хотела
повернуться и уйти, но что-то удержало ее. Она разбиралась в людях не
хуже, чем в товарах, и было в этом мальчике что-то особенное, что-то
необычное, хотя она не могла бы сказать, что именно. А в необычном всегда
скрывается выгода. К тому же этот печальный взгляд был беззастенчиво
устремлен прямо в такое место в ее душе, которое она обычно скрывала.
- Дьявол, сто, и будь ты проклят! - Она едва выговорила эту сумму.
Мысли ее метались. Что она делает здесь, забыв свои обычные дела, почему
мокнет под дождем и торгуется из-за этого сироты? В девяносто лет у нее не
может быть материнского инстинкта. И слава Богу, она никогда в жизни не
испытывала материнского инстинкта.
Она ожидала неизбежного "Сто пять", но в толпе началось какое-то
движение. Матушка Мастиф сгибала шею, пытаясь разглядеть что-нибудь,
сердясь на гены, которые сделали ее такой низкорослой. Слышались крики,
гневные проклятия из десятка глоток. Слева, за дамой в пернатой шляпе, она
увидела яркие мундиры жандармов, их плащи блестели в тусклом свете. Группа
людей передвигалась гораздо энергичнее, чем обычно.
Матушка Мастиф повернулась и прошла вправо, к ступенькам, ведущим на
платформу. Поднимаясь по лестнице, она на полпути оглянулась на толпу.
Пурпурные мундиры скрывались за первой группой административных и торговых
помещений. Перед ними подпрыгивала массивная фигура: кто-то убегал от
полиции.
Матушка Мастиф понимающе кивнула. Кое-кому мальчик нужен совсем не в
гуманных целях. У многих в этой толпе криминальное прошлое. Вероятно,
кто-то из собравшихся, возможно, платный осведомитель, узнал того, кто
хотел купить ребенка, и известил полицию, а та отреагировала необычайно
быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76