— Когда я снимаю очки и распускаю волосы, — заметила она, — то выгляжу гораздо мягче, не так угрожающе. Но знаете, есть клиенты, которым хочется, чтобы женщина выглядела жестокой.О Ким она сказала:— Я мало знала ее. Я вообще никого из них толком не знаю. Та еще компания подобралась! Санни — это девушка на выход, для посещения вечеринок и развлечений. Она всерьез считает, что сделала колоссальную карьеру, став проституткой. Руби — это вещь в себе, нечто вроде взрослого младенца с недоразвитым мозгом и чувствами. Уверена, что она потихоньку откладывает в чулок по доллару и в один прекрасный день вернется в Макао или Порт-Саид и откроет там опиумную курильню. Чанс наверняка знает, что она утаивает денежки, но у него хватает ума проявлять снисхождение.Она положила кусочек сыра на крекер, протянула мне, сделала и себе такой же маленький бутербродик и отпила глоток красного вина.— Фрэн — эдакая очаровательная чудачка из «Волшебного города». Я называю ее идиоткой из Виллиджа. Всю жизнь занимается самообманом, возвела его почти до уровня искусства. Для того, чтобы подкармливать свои иллюзии, бедняжке пришлось выкурить, наверное, целую тонну травки. Еще коки?— Нет, спасибо.— Может быть, бокал вина? Или чего-нибудь покрепче?Я отрицательно покачал головой. Из радиоприемника в дальнем углу лилась какая-то тихая мелодия, похоже, что настроен он был на волну классической музыки. Мэри Лу сняла очки, подышала на них, протерла салфеткой.— А Донна, — продолжала она, — это вариант Эдны Винсент Миллей Американская поэтесса, 1892 — 1950.

, только в облике проститутки. Мне кажется, поэзия для нее то же самое, что наркотики для Фрэн. Вообще-то она хорошая поэтесса.Стихотворение Донны было у меня с собой, и я показал его Мэри Лу. Она пробежала глазами строчки, на лбу у нее залегли две тоненькие вертикальные морщинки.— Оно не окончено, — сказал я. — Донна говорит, что над ним еще надо поработать.— Как это, интересно, поэты узнают, закончено или нет? Или художники?.. Откуда они знают, когда следует остановиться? Никогда этого не понимала. Так это о Ким, да?— Да.— Нет, не понимаю, что все это означает. Но что-то тут есть, определенно есть!.. — Она задумалась на мгновение, слегка склонив голову набок, как птичка. А потом сказала: — Знаете, я всегда считала Ким прирожденной проституткой. Эдакая нордическая красотка с севера Штатов, ей словно самой судьбой было уготовано шагать по жизни рука об руку с чернокожим сутенером. И знаете, что я вам скажу? Я ничуть не удивилась, что ее убили.— Почему?— Ну, это довольно сложно объяснить. Нет, я была потрясена, огорчена и все такое. Но не удивлена. Мне всегда казалось, что она должна плохо кончить. Нет, необязательно стать жертвой убийцы... Жертвой жизни, так будет точнее. Ну, покончить с собой, например. Или же просто несчастный случай: таблетки плюс алкоголь... Вообще-то, насколько я знаю, Ким не слишком увлекалась наркотиками и выпивкой. Да, можно было предположить, что она покончит самоубийством, но случилось убийство. Так или иначе, но из жизни ее убрали. Потому что она не была предназначена для этой жизни. Все равно долго не продержалась бы. Ким — это вскормленное на молоке воплощение самой невинности — устоять от падения не смогла. И вырваться из порочного круга тоже, как мне кажется, не могла.— Она собиралась вырваться. Сказала Чансу, что хочет уйти.— Вы точно это знаете?— Да.— И что же он?— Он сказал, что решать ей.— Так и сказал?— Полагаю, что да.— И после этого ее убили... Тут есть какая-то связь?— Думаю, должна быть. И еще, мне кажется, у нее был любовник. И в нем, этом любовнике, все и дело. Думаю, что именно из-за него она хотела уйти от Чанса. И именно из-за него ее убили.— Но вы не знаете, кто он.— Нет.— И никто не навел вас на его след?— Пока что нет.— Знаете, тут я вам не помощница. Не помню, когда последний раз мы виделись с Ким, но чтобы ее красивые глаза сияли настоящей любовью... Сомневаюсь. Впрочем, это еще ничего не значит. Главное тут другое. Мужчина вовлек ее в это занятие, другой мужчина должен был помочь вырваться.А затем она принялась рассказывать о своем грехопадении. Я и не думал спрашивать ее об этом, но выслушал тем не менее внимательно.Кто-то показал ей Чанса на открытии художественной галереи в Сохо. Он пришел туда с Донной, и человек, указавший Мэри Лу на него, не преминул заметить, что Чанс — сутенер. Разгоряченная лишним бокалом дешевого вина, которое там подавали, она подошла к Чансу, представилась и сказала, что хотела бы написать о нем рассказ.Нет, писательницей, и строгом смысле этого слова, она себя не считала. В то время она жила на Западной Девяностой с мужчиной, который занимался какими-то непонятными делами на Уолл-стрит. Он был разведен, но все еще любил свою жену, а его «милые» детки приезжали на каждый уик-энд. Естественно, их отношения из-за этого быстро испортились. Мэри Лу занималась редактированием на дому и еще подрабатывала корректурой. И опубликовала несколько статей в одном журнале феминистского толка.Чанс согласился на интервью. Встретился с ней и пригласил пообедать. Уже за коктейлем она поняла, что хочет переспать с ним, — причем продиктовано это было скорее любопытством, нежели сексуальным влечением. В конце разговора он вдруг предложил ей забыть о поверхностных статейках и попробовать написать что-то более серьезное, нечто вроде всестороннего исследования жизни проститутки, показать ее изнутри. Он так заинтриговал ее своими рассказами, что она тут же созналась ему в этом. Так почему бы на время не сменить профессию, не попробовать влезть самой в шкуру падшего ангела хотя бы на пару месяцев и посмотреть, что из этого получится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102