То есть парень, привыкший к героину, наркоман. Есть еще такое выражение: «стодолларовый Джоунс». Это значит, что привычка обходится наркоману в сотню ежедневно.— Знаешь, ты мне просто глаза открыл, — заметил Деркин.— Рад стараться!— Потому как я всего каких-нибудь четырнадцать лет в полиции. И сроду не видывал ни одного наркомана!..— Так что этот сукин сын у нас грамотный, — заметил Гарфейн.— Может, номер машины куда-нибудь приведет?— Туда же, куда и имя, и адрес. Я звонил в автоинспекцию штата Арканзас, но это лишь напрасная трата времени. Заезжая в местечко, подобное этому, даже нормальный человек никогда не будет называть настоящего номера своей машины. И, регистрируясь, не станет парковаться под окном, чтобы портье мог проверить. И вы, разумеется, не проверили, правду он сообщает или нет. Ведь так?— Нет такого закона, который обязывал бы меня проверять, — сказал управляющий.— И вымышленные имена тоже часто используют. Вы обратили внимание, ведь наш красавчик записался в «Гэлакси» как Джоунс, а здесь — Рикон. Да тут, должно быть, полным-полно этих Джоунсов, Смитов и Браунов. Сколько у вас Смитов, а?— Нет такого закона, который обязывал бы меня проверять у них удостоверения личности, — ворчливо повторил управляющий.— Или обручальные кольца, да?— Или обручальные кольца, свидетельства о браке и все остальное. Все они люди взрослые, и это, черт побери, меня не касается!— Может, и слово «Рикон» что-нибудь означает по-итальянски? — предположил Гарфейн.— Умница, молодец! — похвалил его Деркин. И спросил управляющего, нет ли у него в мотеле словаря итальянского языка. Управляющий уставился на него, точно громом пораженный. — И это называется мотель! — презрительно заметил Деркин, покачивая головой. — Тут, наверное, даже Библии нету.— Почти в каждом номере есть.— Господи ты Боже мой, неужели? Библия, надо же! Рядом с кассетником, по которому крутят порнуху! Лежит себе на тумбочке рядом с водяным матрацем.— У нас только в двух номерах водяные матрацы, — заметил несчастный. — И мы взымаем за них дополнительную плату.— Хорошо, что наш мистер Рикон, судя по всему, бедноват, — сказал Гарфейн. — Иначе бы ему пришлось топить Куки, а это — дело хлопотное.— Расскажите мне об этом человеке, — попросил Деркин. — Опишите его еще раз.— Но я ведь уже сказал...— Ты будешь говорить это снова и снова, ровно столько, сколько потребуется, понял? Высокий?— Высокий.— Моего роста? Выше? Ниже?— Во что был одет? Была ли на нем шляпа? Галстук?— Что-то не припомню.— Вот он входит в дверь, направляется к вам. И просит комнату. Потом заполняет карточку. Платит наличными. Кстати, сколько стоит у вас такой номер?— Двадцать восемь долларов.— Не так уж и дешево. А порнуха идет за дополнительную плату?— Надо опустить монетку...— Удобно, очень удобно! Так, значит, двадцать восемь баксов... Хороший бизнес, особенно если учесть, что один номер можно прокрутить несколько раз за ночь. Как он платил?— Я же сказал — наличными.— Нет, какими купюрами? Что он вам дал? Пару бумажек по пятнадцать?— Пару... э-э?..— Он дал вам двадцатку и десятку, да?— Нет. Кажется, две двадцатки.— И вы дали ему сдачу двенадцать баксов? Погодите-ка, ведь еще налог надо учесть.— С налогом выходит двадцать девять сорок.— Итак, он дал вам сорок баксов. А вы дали ему сдачу, да?Что-то в голове его, видимо, прояснилось.— Он дал мне две двадцатки и сорок центов, — сказал управляющий. — А я дал ему сдачу десятку и еще один доллар.— Ну, вот видите? Вы все прекрасно помните, особенно когда речь заходит о деньгах.— Да. Вроде бы.— А теперь расскажите, как он выглядел. Он белый?— Да, конечно. Конечно, белый.— Плотный? Худой?— Худой, но не слишком. Я бы сказал, поджарый.— Борода была?— Нет.— Усы?— Может быть. Не помню.— Ну, хоть что-то вы о нем помните? Что-то должно остаться в памяти.— Что?— Именно это мы и пытаемся выяснить, Джон. Вас ведь зовут Джон, верно?— Вообще-то Джек.— О'кей, Джек. Все у нас идет просто прекрасно. Так как насчет волос?— Я не обратил внимания на волосы.— Ну, как это — не обратили! Конечно же, обратили! Он наклонился, чтобы поставить свою подпись, и вы увидели его макушку. Помните?— Я не...— Густые волосы? Лысина?— Я не... * * * — Усадят его с одним из наших художников, — сказал Деркин, — и что-нибудь они изобразят. И в один прекрасный день это чудовище все-таки поймают. Его застукают: или с поличным, или когда он будет уходить из очередного номера. И увидят, что он похож на фоторобот, сделанный в полиции, так же, как я — на эту самую Сару Блауштейн! — Он засмеялся. — Она ведь была похожа на женщину, верно?— Больше всего она походила на мертвеца.— Да, верно... На тушу в витрине мясной лавки. — Мы ехали по тряской брусчатке моста Куинсборо. Небо уже начало светлеть. Устал я так, что просто описать невозможно; нервы были напряжены до предела, все эмоции готовы выплеснуться наружу. Я был настолько взвинчен, что малейший жест, слово или незначительное событие могло заставить меня разрыдаться или же, напротив, истерически расхохотаться.— Интересно, как это все происходит, — протянул он.— Что именно?— Ну, где обычно подбирают такую птичку? На улице или где-нибудь в баре? Потом привозят куда-то, она снимает одежду — и тут такой сюрприз, представляете? Как бы ты среагировал?— Не знаю.— Ну, конечно, если она уже прошла через все эти операции, тогда другое дело. Можно вытворять с ней все что угодно, и не заметишь. И потом, у этой не такие уж и большие руки. Есть женщины с крупными руками и мужчины с маленькими, к вашему сведению.— Да-да.— У нее было даже два кольца. Ты заметил?— Заметил.— По одному на каждой руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102