Если не считать, конечно, пальм в кадках внизу, в вестибюле.— А вон там Линкольн-центр, — сказал Чанс.Я кивнул.— Надо было поселить здесь Мэри Лу. Она любит ходить на концерты, а отсюда до Центра — рукой подать, можно и пешком. Но вся штука в том, что она привыкла жить в Вест-Сайде, а я настаивал, чтобы она переехала в Ист-Сайд. Иногда, знаете, надо менять обстановку. Вносить хоть какое-то разнообразие в их жизнь.Меня не слишком интересовали психологические проблемы и тонкости работы сутенера. Я спросил:— Она и раньше пыталась?— Что? Покончить с собой?— Да. Ну, вот же она пишет: «Надеюсь, на этот раз я приняла достаточную дозу»— Нет, при мне этого не было. А я знаю ее вот уже два года.— Что она имела в виду, написав: «... лезвие бритвы тупое»?— Не знаю.Я подошел к телу и осмотрел запястье той руки, которую она закинула за голову На коже отчетливо проступали тонкие горизонтальные шрамы. Идентичный шрам я обнаружил и на другой руке. Поднялся, перечитал записку.— Ну, что там, приятель?Я достал блокнот и переписал в него весь текст предсмертного послания, слово в слово. Затем стер отпечатки своих пальцев «Клинексом» и положил записку на место, на туалетный столик, прислонив к флакону с туалетной водой.И спросил:— А теперь расскажите, Чанс, что вы делали вчера ночью?— Но я ведь уже говорил! Позвонил ей и забеспокоился. Сам не знаю, почему. И приехал сюда.— Во сколько?— Где-то после двух. Точно не помню.— И сразу поднялись к ней?— Да.— Привратник вас видел?— Да. Кивнули друг другу. Он меня знает. Думает, я живу здесь.— Итак, он вас запомнил.— Послушайте, приятель, ну откуда мне знать, что он помнит, а что — нет?— Он работает только по уик-эндам или в пятницу тоже дежурил?— Понятия не имею. А что?— Если он работает каждую ночь, то должен помнить, что видел вас, а вот когда именно — вряд ли. Если же он работает только по субботам...— Вас понял.В маленькой кухне рядом с раковиной я увидел бутылку «Джорджи», в ней еще оставалось немного водки. Рядом валялась пустая картонка от апельсинового сока. В раковине стоял стакан с остатками жидкости, походившей на смесь этих двух напитков; от лужицы рвоты на ковре попахивало апельсином. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы соединить эти факты в одно целое. Таблетки снотворного, запитые алкоголем, действуют быстрее и эффективнее.«Надеюсь, на этот раз я приняла достаточно...»Я с трудом преодолел желание выплеснуть водку в раковину.— И сколько вы здесь пробыли. Чанс?— Не знаю. Как-то потерял представление о времени.— На обратном пути говорили с привратником?Он покачал головой.— Нет. Я спустился в подвал, прошел через гараж и сел в машину.— Выходит, он вас не видел?— Никто не видел.— Ну, а когда вы были здесь...— Я же сказал, заглянул в ящики и шкафы. Почти ничего не трогал и не передвигал.— Вы прочли записку.— Да. Но в руки ее не брал.— Звонили куда-нибудь?— Только к себе в справочную. И еще вам. Но вас не было.Да, меня не было. Я в это время ломал ноги чернокожему ублюдку в трех милях отсюда. Я спросил:— И никаких междугородных звонков?— Я же сказал, приятель, всего два звонка. Не междугородных. Да отсюда до вашей гостиницы рукой подать. Камень можно добросить. Так что, какой междугородный...Я и сам мог вчера дойти сюда пешком, после собрания, после того, как позвонил и она опять не сняла трубку. Была ли Санни в то время еще жива? Я представил, как она лежит вот на этой постели и ждет. Ждет, пока подействуют таблетки, запитые водкой, а телефон все звонит и звонит. Она бы и на звонок в дверь тоже не прореагировала. Или все же открыла бы?..Возможно. А может, она уже была без сознания. Но ведь я мог заподозрить что-то неладное, мог позвать управляющего или вышибить дверь и подоспеть вовремя, чтобы...Как же! И еще спасти Клеопатру от укуса этого поганого аспида, родись я на несколько веков раньше.Я спросил:— Так, значит, у вас были ключи и от этой квартиры?— У меня ключи от всех их квартир.— И вы просто отперли дверь и вошли?Он покачал головой.— Нет, она заперлась на цепочку. Я как только увидел это, сразу понял — что-то не так. Дверь приотворилась дюйма на два-три, дальше цепочка не пускала. Значит, что-то случилось, — повторил он. — Сорвал цепочку и вошел. Ну, а дальше вы знаете. Увидел то, что мне меньше всего хотелось бы увидеть.— Но вы могли бы и уйти. Увидели, что дверь на цепочке, и спокойно отправились бы домой.— Да, я тоже об этом подумал, — он не отрывал от меня глаз, и лицо его стало почти беззащитным. — Но знаете... Как только я увидел, что дверь на цепочке, сразу подумал: она покончила с собой! Не знаю, почему, но это было первое, что пришло в голову. Именно поэтому я и сорвал цепочку. Думал, может, она еще жива, может, удастся ее спасти!.. Но было слишком поздно.Я подошел к двери, осмотрел замок и цепочку. Сама цепочка была цела, а гнездо выдрано и болталось на одном гвозде на дверной панели. Входя в квартиру, я этого не заметил.— Так, значит, входя, вы сорвали гнездо?— Да, я же сказал!— Дверь не была закрыта на цепочку, когда вы вошли. Это потом вы ее заперли и сломали вот эту штуку, уже внутри.— Но зачем мне было это делать?— Да затем, чтобы дверь выглядела так, словно действительно была закрыта на цепочку.— Но она и была закрыта! Куда это вы клоните, что-то не пойму, дружище?— Просто хочу убедиться, что она действительно заперлась изнутри.— Ну, а я что говорил?— А квартиру вы проверили? Тут точно никого не было?— Где здесь, по-вашему, можно спрятаться? Разве что в тостере.Да, это было самоубийство в самом что ни на есть чистом виде. Вызывал сомнение лишь его слишком ранний визит в квартиру. Со времени ее смерти прошло уже часов двенадцать, а он до сих пор не сообщил в полицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102