При ходьбе ныли все мышцы. Так всегда бывает после драки — сначала ничего не чувствуешь, а на следующий день все болячки просыпаются.Я взял кофе и несколько печений и стал слушать. Выступавший был немногословен, предоставив присутствующим больше времени для обсуждения. Желающий высказаться должен был поднять руку.Минут за пятнадцать до конца Джен подняла руку и заявила, что благодарна судьбе за то, что теперь не пьет. И рассказала, какую огромную роль в ее возвращении к нормальной жизни сыграла ее консультантша, как помогала ей эта замечательная женщина, особенно в те моменты, когда она, Джен, просто не знала, как себя вести и что делать. Впрочем, вдаваться в подробности она не стала. Мне показалось, что она хочет, чтобы я выступил, — какой-то намек на это был в ее последних словах. Но воспользоваться им я не спешил.И руки не поднял.После собрания она и еще несколько человек решили пойти куда-нибудь выпить кофе и пригласили меня присоединиться. Но мне надоели и кофе, и компания, и я отказался под каким-то благовидным предлогом.На улице, прежде чем мы разошлись в разные стороны, она спросила, как я себя чувствую.Я ответил, что нормально.— Все еще хочешь выпить?— Нет, — сказал я.— Я рада, что ты вчера позвонил.— Я тоже.— Вообще всегда звони, Мэттью, слышишь? Хоть среди ночи, понял, в любой момент, когда будет плохо.— Надеюсь, что не будет.— Но если вдруг... позвони, ладно?— Конечно.— Мэттью... обещай мне...— Что именно?— Не пей, сперва не позвонив, ладно?— Сегодня, во всяком случае, не собираюсь.— Знаю. Но если вдруг решишь напиться, твердо решишь, сначала позвони, хорошо? Обещаешь?— О'кей.В метро, по дороге в центр, я думал о нашем разговоре и решил, что свалял дурака, дав такое опрометчивое обещание. Хотя, с другой стороны, раз это помогло ей почувствовать себя счастливой... Что плохого в том, если женщина будет чувствовать себя счастливой?.. * * * В гостинице меня ждала вторая записка от Чанса. Я позвонил из вестибюля в его справочную и попросил передать, что вернулся. Купил газету, принес ее в номер и стал читать в ожидании звонка от Чанса.Новость на первой полосе — пальчики оближешь!.. Некая семейка из Куинса — отец, мать и двое ребятишек — отправилась на прогулку в своем новом, блестящем «мерседесе». Вдруг их догнала какая-то машина, и кто-то выпустил в несчастных две обоймы из автомата, убив всех четверых. При обыске у них на квартире на Восточной восьмой на Ямайке обнаружили большую сумму наличными, а также кокаин. Полиция полагала, что убийство напрямую связано с наркотиками.Большого ума тут не требовалось.О парне, которого я оставил лежать в подворотне со сломанными ногами, не было ни слова. Да и не должно было быть. Ведь утренний выпуск уже сверстали, когда мы с ним столкнулись. И вряд ли ему пофартит, что сообщение о его персоне появится в вечернем или завтрашнем выпуске. Вот если бы я убил его, тогда другое дело. Тогда, возможно, о нем и тиснули бы несколько строк. Но кого интересует чернокожий парень с перебитыми ногами?..Я еще не успел пролистать газету, когда в дверь постучали.Странно!.. Горничные по воскресеньям — выходные, а те немногие люди, что иногда ко мне заходили, всегда предварительно звонили. Я снял со спинки стула пиджак, достал из кармана револьвер 32-го калибра. Я еще не успел избавиться ни от него, ни от двух ножей, которые отнял у бандита. Подошел к двери, не выпуская револьвера из рук, и спросил, кто там.— Чанс.Я опустил револьвер в карман и отпер дверь.— Вообще-то мне сперва звонят, — сказал я.— Не хотелось беспокоить портье — он так самозабвенно читал.— Какая чуткость с вашей стороны!— Это просто хорошее воспитание. — Он смерил меня оценивающим и одновременно вызывающим взглядом. Затем оглядел комнату. — А у вас мило, — заметил он.В его словах была скрытая ирония, хотя тон оставался невозмутимым.Я закрыл дверь и предложил ему сесть. Он остался стоять.— Мне подходит! — отрезал я.— Вижу. Вполне спартанская обстановка.На нем был синий блейзер и серые фланелевые слаксы. Ни пальто, ни плаща. Что ж, на улице сегодня немного потеплело, к тому же он на машине.Чанс подошел к окну, выглянул.— Пытался застать вас вчера вечером, — заметил он.— Знаю.— Но вы не перезвонили.— Я получил записку. А до этого находился вне пределов досягаемости.— Вы что же, здесь не ночевали?— Нет.Он кивнул. Затем обернулся и посмотрел мне прямо в глаза. Понять выражение его лица было невозможно. Хотя такое я видел у него впервые. Он сказал:— Со всеми девушками говорили?— Да. Со всеми, кроме Санни.— Ага... А с ней, значит, еще не виделись?— Нет. Несколько раз пытался дозвониться вчера, потом сегодня, в полдень. Но никто так и не подошел.— Значит, не подошел?— Нет. А вчера получил от нее записку, но когда позвонил, дома ее не оказалось.— Так она вам вчера звонила? — Да.— В какое время?Я пытался припомнить.— Ну, вышел я из гостиницы примерно около восьми, а вернулся в начале одиннадцатого... И меня ждала записка. Так что не знаю, когда именно она звонила. Вообще-то они обязаны отмечать время звонков, но редко это делают. Да и записка не сохранилась, я ее выбросил.— Не было причин хранить ее, да?— Да. И вообще какая разница, когда она там звонила?Он окинул меня долгим, испытующим взглядом. Я увидел золотистые искорки в глубине темно-карих глаз. А потом сказал:— Черт, не знаю, что и делать! Как-то не привык к этому. Мне почти всегда казалось, что я знаю, что надо делать.Я промолчал.— Вы теперь мой человек, Мэтт, на меня работаете. Но сейчас мне кажется, что я вас не понимаю.— А я никак не пойму, к чему вы клоните. Чанс.— Черт! — буркнул он. — Весь вопрос в том, насколько вам можно доверять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102