— А если я откажусь? — Она была настроена воинственно.— Я сильнее тебя, — заметил он.Ее глаза расширились от удивления.— Но не собираешься же ты заставить меня пить насильно?Гарион помрачнел.— Мне бы очень этого не хотелось.— Но ты способен на это, правда? — произнесла она с упреком.Он на мгновение задумался, затем кивнул.— Возможно. Если мне прикажет Полгара.Она долго молча смотрела на него.— Ну, ладно, — произнесла она наконец. — Давай мне этот вонючий чай.— Он вовсе не так плохо пахнет, Сенедра.— Так почему же тогда ты сам его не пьешь?— Потому что это ты больна, а не я.Еще некоторое время она продолжала высказывать ему все, что она думает о чае, и о нем, и о своей постели, и об этой комнате, и вообще обо всем белом свете. Излагала все очень красочно и очень пылко, иногда на незнакомых ему языках.— Что это за крик? — спросила Полгара, входя в комнату.— Я терпеть не могу эту отраву! — почти взвизгнула Сенедра и, размахивая чашкой, пролила все ее содержимое.— Тогда бы я не стала пить, — спокойно посоветовала Полгара.— Гарион говорит, что, если я не выпью этот чай, он вольет его мне в глотку.— А, так ведь это же вчерашнее указание, — сказала Полгара, взглянув на Гариона. — Разве я не сказала тебе, что сегодня оно изменилось?— Нет, — ответил тот. — Ты ничего подобного не говорила. — Он произнес фразу ровным тоном и был рад, что ему это удалось.— Извини, пожалуйста. Я, должно быть, забыла.— Когда я могу встать с постели? — спросила Сенедра.Полгара посмотрела на нее с удивлением.— Когда захочешь, моя милая, — сказала она. — Я, собственно, зашла, чтобы спросить, не хочешь ли ты позавтракать вместе с нами.Сенедра села на кровати. Ее глаза были похожи на маленькие камушки. Она медленно повернулась, смерила Гариона ледяным взглядом, а потом высунула язык и довольно долго оставалась в этом положении.Гарион повернулся к Полгаре.— Премного благодарен.— Ты несправедлив, мой милый, — тихо сказала она, посмотрев на побледневшую от злости маленькую королеву. — Сенедра, тебе никогда не говорили в детстве, что нет ничего невежливее, чем показывать язык?Сенедра широко улыбнулась.— Ну как же, госпожа Полгара, конечно же говорили. Поэтому я делаю это только в особых случаях.— Я, пожалуй, пойду прогуляюсь, — сказал Гарион, ни к кому конкретно не обращаясь. Он подошел к двери, открыл ее и вышел.Несколько дней спустя Гарион сидел в одной из гостиных на женской половине, где жили он и все остальные. Обстановка комнаты удивительным образом говорила о том, что она предназначалась для женщин. Мебель обита нежно-розовой тканью, а на широких окнах прозрачные занавески бледно-лилового цвета. За окном белел снегом сад, вокруг которого кольцом замыкались высокие крылья дворца. В украшенном полукруглой аркой камине весело поблескивал огонь, а в другом конце комнаты в затейливо отделанном гроте, густо поросшем мхом и папоротником, струился фонтан. Гарион сидел, задумчиво глядя на пасмурное полуденное небо пепельно-серого цвета, из которого сыпались белые крупицы — ни снег, ни град, а нечто среднее, — и внезапно понял, что тоскует по Риве. Как странно, что вот здесь, на другом конце света, ему пришло это в голову. Раньше при словах «тоска по дому» ему вспоминалась ферма Фалдора — кухня, широкий двор, кузница Дарника — и все другие, милые сердцу вещи. А теперь, оказывается, он тосковал по изрезанному бурей побережью, по мрачной крепости, нависающей над лежащим под ней хмурым городом, и по белым от снега горам, неподвижно застывшим на фоне черного непогожего неба. В дверь тихо постучали.— Да? — рассеянно произнес Гарион, даже не оглянувшись.Кто-то робко открыл дверь.— Ваше величество… — произнес смутно знакомый голос.Повернув голову, Гарион через плечо поглядел на вошедшего — лысого круглолицего человека. Одежда его была коричневого цвета — простая и практичная, — хотя, несомненно, дорогая, а тяжелая золотая цепь на груди свидетельствовала о том, что он не просто мелкий чиновник. Гарион нахмурился.— Мы, кажется, уже встречались? — спросил он. — Вы ведь друг генерала Атески, м-м…— Брадор, ваше величество, — подсказал круглолицый. — Министр внутренних дел.— Ах да. Теперь припоминаю. Входите, ваше превосходительство, прошу вас.— Спасибо, ваше величество. — Брадор вошел в комнату и подошел к камину, протягивая руки к огню. — Мерзкий климат, — произнес он, поеживаясь.— Вам нужно провести зиму в Риве, — сказал Гарион, — хотя как раз сейчас там лето.Брадор посмотрел в окно на заснеженный сад.— Странное это место, Хтол-Мургос, — сказал он. — Вот кажется, что у мургов все сделано на редкость безобразно, но ведь есть здесь и комнаты, подобные этой.— Я думаю, что безобразным все делалось в угоду Ктучику и Таур-Ургасу, — ответил Гарион. — На самом деле мурги, вероятно, немногим отличаются от всех остальных.Брадор рассмеялся.— В Мал-Зэте такую точку зрения почтут за ересь, — сказал он.— В Вал-Алорне многие тоже рассуждают подобным образом. — Гарион взглянул на чиновника. — Насколько я понимаю, это не просто визит вежливости, — сказал он. — О чем вы думаете?— Ваше величество, — сказал Брадор, сразу сделавшись серьезным. — Я непременно должен поговорить с императором. Атеска попытался организовать нашу встречу перед отъездом в Рэк-Веркат, но… — Он беспомощно развел руками. — Не могли бы вы поговорить с ним? Дело не терпит отлагательств.— Вряд ли, Брадор, я смогу вам помочь, — ответил Гарион. — В данный момент он, вероятно, меньше всего желает видеть меня.— Как так?— Я рассказал ему нечто такое, чего он не хотел слышать.Брадор в отчаянии опустил голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113