Там я займусь делом, а не пустой болтовней. — Последнее оскорбление он приберег напоследок. — Поймите же, — добавил он безразличным тоном, — вы мне абсолютно не нужны.Закет вскочил, глаза его метали громы и молнии.— Вы зашли слишком далеко! — прорычал он, ударив кулаком по столу.— Удивительно, — с сарказмом произнес Гарион. — Так вы не заснули? Я уж думал, что придется наступить вам на мозоль, чтобы услышать ответ. Ну, раз вы проснулись, мы можем наконец побеседовать.— Что значит «побеседовать»? — спросил Закет с багровым от гнева лицом. — О чем побеседовать?— В конце концов, едете вы с нами в Маллорею или нет?— Не валяйте дурака! Конечно, еду. А говорить надо о вашей ужасающей беспардонности.Гарион скорчился в приступе неудержимого смеха.Закет все еще был красен, кулаки его сжаты. Но безразличие как рукой сняло. Еще минута — и он рассмеялся.У Белгарата вырвался облегченный вздох.— Как вы думаете, Гарион, сколько времени понадобится вам и вашим друзьям, чтобы собраться? — спросил император.— Совсем немного, — ответил Гарион. — А в чем дело?— На меня вдруг нашла тоска по Мал-Зэту. Сейчас там весна, цветут вишни. Вам с Сенедрой Мал-Зэт очень понравится, Гарион.Гарион не понял, было ли отсутствие «Бель» в его имени случайностью или таким образом Закет предлагал ему свою дружбу. Зато ясно осознал одно: император Маллореи человек гораздо более сложный, чем он предполагал.— А теперь прошу прощения, — сказал Закет, — я хочу поговорить с Брадором наедине и выяснить кое-какие подробности. Этот Менх, о котором он мне рассказал, кажется, готовит открытый мятеж против трона, а мне это никогда не нравилось.— Еще бы, — заметил Гарион.В течение нескольких дней после описываемых событий дорога между Рэк-Хаггой и портовым городом Рэк-Ктэном была наводнена людьми императора. Наконец, в одно морозное утро, когда солнце ярко светило на пронзительно голубом небе и с озера Хагга поднимался пар, они покинули город и поскакали в сторону побережья. Колонну, растянувшуюся на две мили, возглавляли Гарион, закутанный в свой серый ривский плащ, и Каль Закет, расстегнувший ворот яркой шелковой рубашки. Гарион никогда еще не видел императора в таком хорошем настроении.— Как это противно, правда, — усмехнулся император, оглянувшись через плечо. — Вокруг меня одни подхалимы и дармоеды, они копошатся, как черви в мясе.— Если они вам так докучают, почему бы их не уволить, — предложил Гарион.— Не могу, у них у всех влиятельные родственники. Я подбирал их очень тщательно — так, чтобы от каждого клана было понемногу. Когда ни одна семья не имеет численного превосходства наверху, они все постоянно строят козни, и у них не остается времени на интриги против меня.— Это прекрасный способ держать ситуацию под контролем.Солнце поднималось все выше по ярко-голубому зимнему небу; иней, покрывавший длинные стебли пожухлой травы, постепенно исчезал, а снег, лежавший на листьях папоротника, таял, оставляя капельки воды на устилавшем землю зеленом мху.В полдень они сделали привал, чтобы пообедать. Еда ни в чем не уступала той, которую готовили для императора в Рэк-Хагге, и была подана на белоснежной скатерти под сводами огромного шатра.— Вроде бы съедобно, — сдержанно похвалил трапезу Закет.— Слишком уж вы избалованы, мой господин, — сказала ему Полгара. — Если вы еще пару дней попутешествуете по сырой погоде и не будете слишком много есть, у вас появится зверский аппетит.Закет с удивлением посмотрел на Гариона.— Я думал, только вы так прямолинейны, — сказал он. — Но оказывается, это фамильная черта.— Так мы экономим время, — пожал плечами Гарион.— Извините, что я вмешиваюсь, Белгарион, — вступил в разговор Сади, — но какое вам, бессмертным, дело до времени? — Он печально вздохнул. — Наверное, бессмертным доставляет огромное удовольствие смотреть, как их враги стареют и умирают.— Ты сильно преувеличиваешь. — Держа в руках наполненный до краев серебряный кубок, Белгарат откинулся на спинку стула. — Иногда проходят целые столетия, а врагов нет как нет, только и остается, что сидеть без дела и смотреть, как проходят годы.Лицо Закета внезапно озарила широкая улыбка.— Знаете что? — сказал он, обращаясь ко всей компании. — Впервые за последние двадцать пять лет я чувствую себя хорошо. У меня как гора с плеч свалилась.— Возможно, это последствия отравления, — лукаво произнесла Бархотка. — Отдохните хорошенько, и через месяц-другой все пройдет.— Она всегда такая? — спросил Закет.— Иногда даже хуже, — зловещим тоном произнес Шелк.Выйдя из шатра, Гарион поискал взглядом своего коня, безотказного чалого с длинной, немного печальной мордой, но его верного друга нигде не было. Седло и багаж непонятным образом переместились на другого коня — рослого темно-серого жеребца. Он удивленно взглянул на Закета, пристально за ним наблюдавшего.— В чем дело?— Небольшой знак моего безграничного уважения, Гарион, — ответил Закет, и глаза его засветились. — Ваш чалый, несомненно, хорош, но явно не королевских кровей. У короля и лошадь должна быть королевская, и тут, я думаю, Кретьен сослужит вам хорошую службу.— Кретьен?— Да. Это гордость моей конюшни в Хтол-Мургосе. Разве у вас в Риве нет конюшни?Гарион рассмеялся.— Мое королевство — это остров, Закет. Нам больше нужны лодки, чем лошади. — Он взглянул на серого, который стоял, гордо выгнув шею, и бил копытом землю, и в порыве благодарности горячо сжал руку маллорейского императора. — Это великолепный подарок, Закет, — произнес он.— Да я и сам великолепен, разве вы этого не заметили? Берите его, Гарион. Пусть ветер бьет в лицо, а от топота копыт вскипает кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113