Это предотвратит распространение огня. Скажите, что он будет произведен в генералы, если спасет от разрушения хотя бы половину Мал-Зэта.— Если раньше не умрет от чумы, — прошептал один из генералов.— За это солдатам и платят деньги, господа, — за риск. — И, уже обращаясь к Гариону, устало улыбнувшись, сказал: — Толковая мысль, Гарион. Спасибо…— Вам нужно немного поспать, Закет. Вы выглядите как человек на последнем издыхании.— О боги, — взмолился Закет, — я бы сейчас отдал половину Каранды за несколько часов сна, если, конечно, у меня еще есть Каранда.— Тогда идите спать.— Нет, у меня слишком много дел.— А на что ваши министры, ваши генералы?Закет только поежился и посмотрел на Гариона.— Что вы хотели? — спросил он. — Ведь это не просто визит вежливости.— Да вот, — начал Гарион, стараясь говорить как бы между прочим. — Дарника беспокоят наши лошади. Мы говорили с моей тетушкой, госпожой Полгарой, и она тоже не знает — болеют ли кони чумой. Дарник спрашивает, нельзя ли нам вывести наших животных из главных конюшен и разместить их где-нибудь около восточного флигеля, чтобы можно было за ними наблюдать.— Лошади? — недоверчиво спросил Закет. — В такое время его беспокоят лошади?— Нужно знать, что за человек Дарник, — ответил Гарион. — Он очень ответственно относится к своим обязанностям. Воспринимает их как свой высший долг, и я думаю, что это достойно одобрения.Закет устало засмеялся.— Легендарные сендарийские добродетели, — сказал он, — долг, честность и практицизм. — Он пожал плечами. — Почему бы и нет? Если это доставит Дарнику радость, он может завести лошадей в коридоры восточного флигеля, если ему угодно.— О нет, не думаю, что это ему понравится, — ответил Гарион после минутного раздумья. — Вы забыли еще об одной сендарийской добродетели — уместности. Лошадям не место в доме. Кроме того, — добавил он, — мраморный пол может повредить их копыта.Закет снова улыбнулся.— Вы бесподобны, Гарион. Иногда придаете такое значение пустякам.— Важное состоит из пустяков, Закет, — поучительным тоном возразил Гарион. Он взглянул на сидящего напротив него изможденного человека, чувствуя сожаление, что вынужден обманывать того, кто ему искренне нравился. — С вами все будет в порядке? — спросил он.— Надеюсь, что буду жив, — ответил Закет. — Знаете, Гарион, одна из величайших загадок в этом мире — это то, что люди, которые отчаянно цепляются за жизнь, как раз и погибают, а так как я к жизни равнодушен, то, вероятно, проживу сто лет.— Я не фаталист, — произнес в ответ Гарион. Тут ему пришла в голову мысль. — Вы не будете расстроены, если мы запремся в восточном флигеле изнутри, пока опасность не миновала? — спросил он. — За себя я особенно не волнуюсь, но меня беспокоят Сенедра, Лизелль и Эрионд. Они не пышут здоровьем, а тетушка Пол говорит: чтобы пережить чуму, нужно иметь большой запас жизненных сил.Закет кивнул.— И в самом деле — мудрая мысль. Давайте оградим от опасности женщин и мальчика, если это вообще возможно.Гарион поднялся.— А теперь вы должны поспать, — сказал он.— Не знаю, смогу ли я заснуть. У меня сейчас так много забот.— Я пришлю к вам Андель, — предложил Гарион. — Даже если она наполовину так хороша, как считает тетушка Пол, она даст вам что-нибудь, отчего уснет целый полк… Мы некоторое время не увидимся, — сказал он с искренним сожалением. — Всего доброго, и берегите себя.— Постараюсь, Гарион. Постараюсь.Они молча пожали друг другу руки, Гарион повернулся и, тихо ступая, вышел из комнаты.Несмотря на все уловки Гариона, ищейки Брадора следовали за ним по пятам. Дарник, Тоф и Эрионд пошли в конюшню и вернулись обратно с лошадьми, сопровождаемые вездесущими полицейскими.— В чем причина задержки? — спросил Белгарат, когда они опять собрались вместе на верхнем этаже в комнате, в торце которой на возвышении стояло кресло, очень похожее на трон.— Не знаю, — ответил Шелк, озираясь. — Наверное, все начнется с минуты на минуту.И тут же у закрытых дверей восточного флигеля послышались крики, топот бегущих ног, звон оружия.— Кажется, началось, — произнесла Бархотка, словно ставя диагноз.— Давно пора, — проворчал Белгарат.Изнутри здания, как бы в ответ, донесся гулкий топот. Двери, ведущие наружу и в другую половину дворца, с шумом распахнулись и снова захлопнулись.— Они все покидают дворец, Пол? — спросил Белгарат.Ее взгляд стал отрешенным.— Да, отец.Топот и хлопанье дверьми продолжались несколько минут.— Ну и ну, — вкрадчиво произнес Сади, — как их тут много.— Может, вы наконец прекратите восторгаться своим успехом и кто-нибудь из вас троих пойдет и снова запрет двери? — проворчал Белгарат.Шелк усмехнулся и выскользнул в дверь. Через минуту, хмурясь, он вернулся обратно.— Небольшое затруднение, — сообщил он. — У часовых, которые стоят у главного входа, кажется, слишком развито чувство долга. Они не ушли со своего поста.— Хороший получился отвлекающий маневр, Шелк, нечего сказать, — саркастически произнес Белгарат.— Мы с Тофом с ними справимся, — уверенно сказал Дарник. Он подошел к стоящему перед камином ящику и выбрал оттуда крепкое дубовое полено.— Уж слишком ты прямолинеен, дорогой, — прошептала Полгара. — Я уверена, что ты не станешь их убивать, так что рано или поздно они очнутся и побегут прямо к Закету. Думаю, тут нужно действовать похитрее.— Мне не нравится это слово, Пол, — возразил он.— Ну, скажем, «подипломатичнее».Он на минуту задумался.— Но ведь это одно и то же.— Да, конечно. Но так звучит гораздо лучше, правда?— Полгара, — твердо произнес кузнец. Гарион весьма редко слышал, чтобы он называл ее полным именем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113