Витька, скажем, оглядывает подозрительно начальственный анфас и
ждет, как только директор вякнет, не раскусив еще слова, сразу же
возражать, причем надрывно, надтреснутым голосом. Ни одному начальнику и
на Большой земле, и в этой тьмутаракани, он не верит давно и твердо. Отца
его эти начальнички дурили до самой смерти самыми красивыми лозунгами, все
эти лозунги кончались пшиком. Забывчивость командного состава выполнять
обещанное уже не колышит его давно, он и не верит, что может быть
по-другому. Потому и следит за тем, как кривятся губы у еще одного
представителя власти, поставленного, чтобы объегоривать мужиков. Лишь
только директор поименно оглядывает того или иного бойца, Витька
беспокойно ерзает тощим задом на стуле и нервно работает кадыком; Валерка
Мехов тоже волнуется, он снял даже кепку. Боится, как бы его не вычеркнули
из списка. Недавно Валерка побил морду придурку Валееву просто так, от
нечего делать, и если это дошло до директора, то, конечно, может запросто
и вычеркнуть. Неохота, чтобы другие башли гребли, а ты в который раз
разорять кореша свинюшник, ища клад; Андрюха сидит смирно, сложил свои
ручки на ножки в джинсах, он молчит, как рыба об лед; Мишка Покой тоже
нем, а Вася-разведчик усиленно моргает, чтобы не уснуть после
вчерашнего...
- Хмы! - наконец, отрывается директор от списка. - Миша Покой! Так У
Миши Покоя то в боку что-то покалывает, то что-то в спину вступает! И Вася
еще разведчик... Ну и работничков набрал! С кем же ты нам дров заготовишь,
Сашок? Эти дрова, что? Без дров останемся!
- Других не хочет брать. Конечно, другие ему на фост наступают,
другие не захотят, чтобы он измывался над ими... - Это Кубанцев говорил
как бы сам себе. - Кто же захотит-то?
- Что ты там, Кубанцев, выступаешь? - Директор сурово поднимает
голову. - Скажи всем.
- А че говорить? Вы вроде не знаете! Кто с ним поедет? Боятся
рисковать.
- А что такое?
- Сами вроде не догадываетесь! С ним пропадешь. Он и сам не
заработает, и людям не даст заработать. А коль кто и захотит заработать,
то есть сумеет, он в газетку от зависти накрапает.
- Ну ты это такое брось. Обидели! Сплошняком имел по порядочному, а
теперь взяли по справедливости, он обиделся!
- А что? Задаром у нас в стране никто не пашет. Пашут за положенное.
Тебе дали положенное? Что же ты хочешь, чтобы еще приезжали? Ты строй! А
то ты все выбиваешь!
- Я за людей болею, за коллектив.
- Вот и болей без горла всякого. А то берешь на горло... Человек
совершенно правильно поступил. Он поступил по-справедливому. Раз эти дрова
оплачены, что же ты думаешь, мы еще раз за дрова, которые он привез,
должны платить по сто процентов? Где же это совхоз наберет таких денег?
- Он и сарай задаром нарисовал, - Валерка Мехов громко захохотал. -
Так, может, и тут прав? Может, ставь вопрос о другом бригадире, директор?
Как же он за коллективизм постоит в таком своем понимании?
- Мы напишем, а он согласится. Да его, как теленка, уболтают:
"Дорогой старшина! Нету! Позарез нету лишних!" - Витька нервно заработал
кадыком.
- Бригадиром будет он, - отрезал директор, - а договор не нарушим. По
десять рублей за куб с рубкой, и годится!
- Кусев в рыбкопе по двенадцать, хозяин, дает! - вмешался придурок
Валеев, заглянувший в кабинет без разрешения.
- Дает! Он дает на словах! А пусть такой документ подпишет, как мы с
Воловым подпишем! На словах можно все надавать!
Договор подписали перед обедом. Насчет кандидатов для поездки в лес
решили дело пока отложить. Попробовать сагитировать Зосимова Андрея -
работник он славный, занят, правда, на ремонте буксира "Кавказца". Стоющие
лесорубы Витька с Валеркой Меховым, но рвачи, с ними горя не оберешься.
Директор, дав им оценку, однако, в списке их оставил. Перед
Васей-разведчиком он поставил вопрос, а Мишу Покоя из списка исключил.
- Иди и получай продукты, - сказал Волову.
И пошел обедать домой.

Здоровенный, квадратный Кусев с сыном Игорем, приехавшим на какие-то
каникулы, таскают ящики. Кусев вспотел, снял полушубок.
- Андроныч! Ты, давай-ка прикинем, чего нам взять? - говорит Волов. -
О том, как расплачиваться, есть договоренность.
- Нет ничего у Андроныча! - окрысился Кусев. - Андроныч мухлер,
Андроныч народ забижает! Андроныч у местного населения шкурки выманивает!
- Ты, Андроныч, мне мозги не полоскай! Я могу с тобой и по-другому.
Пойду!..
Кусев понял последние слова, как угрозу, и вновь взорвался:
- Пугаешь? - И сразу стал остывать: - Ну да, стукачом в газетках
заделался, можно и пужать.
- Брось чушь-то пороть! Давай дело делать.
- Чушь! Он притворяется! - Подошел вплотную квадратный, насупленный.
- Кубанцева кто на мель посадил? Не так, мужик, едешь по нашей земле! -
процедил. - Тут братство должно быть и товарищество. Он свое заработал -
возьми, ты свое - возьми, не мешай. Тебе лес дают? Дают. Не всем дают, не
всех во главу поставят. Цени. И сопи под нос... А так, знаешь...
- Ты что же, думаешь, я на тебя контроль наслал?
- А кто? До этого жили - ничего. Ты приехал - два раза уже из района
наскакивали. Им вроде и работы другой нету - только Кусев. - Сразу
мягчает: - Ладно, давай, что хочешь. Напишу...
Нервно выписывает на клочке газетной бумаги провиант и, естественно,
горючее. Для Женьки-продавщицы главное не форма - содержание. Чтобы с
кусовским крючком.
Завершая этот крючок, Кусев приводит такой пример: Валеев, конечно,
придурок, все знают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40