Снежинки сыпались в лицо.— Спасибо, что помогли, — сказал Джек.Она открыла глаза.— Спасибо, что вернулись.— Особого выбора не было.— Вы могли убежать.— Нет, не мог.— Да, пожалуй, не могли, — согласилась она с очень усталой кривоватой улыбкой. — Знаете, я почему-то была абсолютно уверена, что вернетесь. — Перевела взгляд на окровавленное бедро. — Дайте-ка посмотреть...— Да уже все в порядке. В городе залатают.— Надо перевязать как следует. Пойдемте.Джек пошел за ней в хижину. Может, ей надо чем-то заняться. Алисия сдернула с кушетки простыню, принялась рвать на длинные полосы.— Сядьте и спустите джинсы.— Я вас уже предупреждал как-то вечером, не думайте и не мечтайте.Она не улыбнулась:— Давайте.Он ослабил жгут, спустил до колен джинсы.Алисия осмотрела вертикальную двухдюймовую рану.— Глубоко. Не чувствуете, кость задета?— Нет. Силенок не хватило у парня.— К счастью, удар нанесен вдоль мышечных волокон, — объяснила она, перевязывая ногу лентами простыни. Кажется, с головой ушла в дело. — Бедренная артерия и нерв вообще не задеты. Быстро заживет, только надо зашить непременно. «Скорая» обязана сообщать о колотых и резаных ранах...— Есть у меня один приятель, который не обязан.— Не сомневаюсь.— Что дальше будем делать? — спросил Джек, пока шла перевязка.— Я думала, вы знаете.— Трупами могу заняться. Погружу в машину, в которой они приехали, — могу поспорить, в темном фургоне, — отгоню куда-нибудь и брошу.— Только не Томаса, — предупредила Алисия. — Мы перед ним в долгу.Джек взглянул на окровавленное скорчившееся тело Томаса.— Да, пожалуй. Ну ладно, оставлю где-нибудь, звякну местному шерифу, сообщу, где искать. Пускай потом знатоки-криминалисты гадают кто, что, где, когда, почему.— Думаете... догадаются?— Нет, если трупы увезти подальше. Остается другой вопрос... как вы намерены распорядиться излучателем, оставшись единственной собственницей?— Наверно, надо бы предъявить его всему миру. Но если Томас говорил правду насчет патентов, придется вступить в нелегкую борьбу с их держателями. Честно сказать, мне надолго хватит общения с адвокатами.— Всегда есть японцы. Люди Ёсио заплатят огромные деньги.— Похоже, такая идея вам нравится.— Угу, хватай башли и удирай, пускай себе разбираются с адвокатами.— Знаете, — сказала Алисия, — мне наплевать, кто сколько заплатит. Просто плохо становится при одной мысли о получении прибыли от того, к чему то существо прикасалось.— Тогда надо открыть технологию всем и каждому. Запустить в Интернет сообщение...Она сверкнула на него глазами:— Вместе с нашими с Томасом снимками?— Эй, я этого не говорил. Я имею в виду, Интернет даст возможность любому желающему свободно внедрять эту самую технологию.— А вы как же? — спросила Алисия. — Треть от ничего и есть ничего. Не хочу, чтобы вы оставались ни с чем, Джек. Вас же ранили, чуть не убили...— Пусть это вас не волнует. Денег я все равно бы не взял.— Почему? — Потому что у меня уже есть все, что нужно.Глядевшие на него серые глаза потеплели.— Правда? Правда?— В определенном смысле. А того, чего нет, за деньги не купишь. Поэтому выбрасывайте меня из уравнения и делайте что хотите.По правде сказать, дело в том, что фактически невозможно тайком купаться в денежном водопаде, который выпадет даже на самую малую долю дохода от технологии. Чтобы получить эту долю, придется вылезать из-под земли, к чему он пока не готов. Даже за пару-тройку миллиардов.— Джек, — совсем уже устало сказала Алисия, завязывая последнюю полосу. — Я не знаю, что делать. Мне надо подумать.— Ладно, — согласился он, вставая и натягивая джинсы, — думайте, а я трупы пойду собирать. 13 Пришлось потрудиться, погружая в фургон Бейкера шесть тел, особенно двоих из леса. Когда Джек притащил последнего — Кемаля, — снега навалило на четверть дюйма.Скоро можно ехать. С таким грузом лучше двигаться в путь лишь в полной темноте. Абсолютно нежелательно, чтобы кто-то, случайно глянув в зеркало заднего обзора, увидел полдюжины трупов.Считая Кемаля мертвым, взваливая его на труп Бейкера, он испуганно вздрогнул, услыхав стон.— Пожалуйста. Врача... больно...Плохо дело. Если араб как-то продержится, пока его не найдут, какой-нибудь герой со скальпелем и нитками действительно может спасти ему жизнь. А это не годится. Никак не годится.— Я тебе говорю. Народ на борту самолета, выполнявшего рейс 27, голосует против врача для Кемаля.Тот что-то зашептал, Джек не расслышал, склонился поближе.— Это не я... самолет...— Но ведь знал, сукин сын!И увидел ответ в остекленевших глазах Кемаля.Адреналин схлынул, оставив пульсирующую головную боль. После возни с телами в бедро стреляло пуще прежнего. Сказать, что настроение плохое, — значит вообще ничего не сказать. Настроение далеко за пределами плохого, словно Марс или даже Сатурн. Это очень опасно, известно по опыту. В таком настроении появляется склонность к неразумным поступкам.Чувствуя признаки, следует отойти, взять перерыв, загнать мрак на место. И сейчас удалось бы справиться, если в Кемаль не был жив. Но, зная, что вонючий кусок верблюжьего дерьма еще дышит...— Знал, и что же? Предупредил? Сообщил? Нет. Допустил, чтобы люди погибли ради уничтожения одного человека.— Не я...— Да? А кто?— Пожалуйста... больно... пожалуйста, чтобы не было больно...Чего он просит? Добить его?— Скажи, кто велел заложить бомбу, и я позволю тебе самому избавиться от боли.— Нет... прошу вас... пожалуйста...— Извини. Я ничего тебе не должен. Имя?— Насер... Халид Насер...— Где его найти?— Исвид Нахр... торговое представительство... при ООН.Халид Насер... запоминал Джек, вытаскивая 9-миллиметровый пистолет Бейкера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110