Вот уж не думал, что их так просто достать в наше время при королевс
ком дворе, когда церковный дух весьма и весьма силен в народе Белирии…
Засим уповаю на Вашу милость и прошу освободить меня от этой в высшей сте
пени сложной и тягостной миссии.
Письмо священника анданск
ой церкви отца Льесьена королю Бенедикту Вейньету

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В ней немного рассказывается о братских чувствах, а также исследуются па
тологические наклонности и зловещие устремления

Фаир, получивший во время правления в Центральном королевстве прозвище
Бессердечный, был, вне всяких сомнений, самым неприятным из моих братьев.
У него были унаследованные от матери черные волосы, маленький вздернуты
й нос, густые кустистые брови вразлет и дурная привычка постоянно их хму
рить. Телосложения Фаир был хрупкого, но в подвижных играх, когда он еще пр
инимал в них участие, был весьма ловок, а в фехтовании и стрельбе из лука п
ревосходил всех остальных сыновей короля Бенедикта, исключая, разумеет
ся, вашего покорного слугу Ц тягаться со мной уже тогда было пустой трат
ой времени. Я с рождения обладал мгновенной реакцией и настолько точно р
ассчитывал траекторию обманных движений и силу ударов, что оказывался п
обедителем практически в любом поединке.
Габриэль Савиньи как-то сказал мне, что, пожалуй, мной единственным из все
х принцев Вейньет он действительно может гордиться, потому что я являю с
обою тот редкий случай, когда ученик превзошел своего учителя. После пох
валы великого фехтовальщика я стал тренироваться еще упорнее и со време
нем достиг небывалых высот мастерства. К тому моменту, как я приехал в Сте
рпор, я был уже, без преувеличения, лучшим мастером меча в Белирии. А возмо
жно, и во всем мире. Правда, последнее время практиковаться мне приходило
сь в основном на бедолагах, чье искусство было совсем невелико, в лучшем с
лучае они знали пару-тройку отработанных финтов, но я постоянно шлифова
л мастерство, упражняясь в одиночку, так что силы мои, несмотря на неудачи
в общественной жизни, все время прибывали.
Мне удавались также разного рода трюки. Я мог жонглировать двумя мечами
и длинным кинжалом, ловил напоследок острый клинок зубами, а рукоятки ме
чей ложились в мои вовремя подставленные ладони. Я скакал на лошади и раз
рубал на ходу стоявшее на голове одного из бледных придворных яблоко на
две половины. Признаться, этот трюк дался мне далеко не сразу, частенько я
срубал вместе с яблоком часть головы, но тренировки, тренировки и еще раз
тренировки Ц и через несколько месяцев упорных занятий я уже вполне лов
ко выполнял его, к радости короля Бенедикта. Король хлопал в ладоши и искр
енне радовался, глядя на то, как я стремительно мчусь, пришпорив скакуна, з
атем клинок в моей руке приходит в движение, со свистом рассекает воздух
Ц и куски яблока разлетаются в разные стороны, а бедолага, чьей головой я
воспользовался на этот раз, испытав мгновенное облегчение (часто в буква
льном смысле), падает без чувств. Обладая отличным слухом, я мог также с за
вязанными глазами сражаться с двумя противниками, ориентируясь исключ
ительно по звуку. Одним словом, в освоении фехтовальной науки равных мне
не было. Как только в моей руке оказывался меч, пусть даже и деревянный на
первых порах, он становился продолжением моей руки Ц и клинок разил, не з
ная устали.
Фаир завидовал по-черному. Наблюдая за моими успехами в искусстве фехто
вания, глядя на то, как мы с Габриэлем Савиньи грациозно танцуем в трениро
вочном бою, делаем быстрые выпады и взмахи, а серебристые лезвия со свист
ом рассекают воздух вокруг нас и делаются почти невидимыми в своей стрем
ительности, он хмурился, в ярости жевал тонкие губы и морщил нос. Осознани
е того, что он так навсегда и останется вторым, что ему не удастся превзойт
и меня в этом великолепном искусстве, не давало ему покоя. Иногда я поддра
знивал его:
Ц Ну что, Фаир, может, немного пофехтуем?
Ц Отстань, Ц ворчливо говорил он, и глаза его вспыхивали холодным пламе
нем.
Ц А что так? Не хочешь?
Причина его нежелания фехтовать со мной была самой банальной. Однажды я
крепко заехал ему тренировочным мечом по уху. Ухо покраснело, распухло и
торчало неестественным огненным полукругом. Фаир жестоко мучился от бо
ли и унижения, он бродил в окрестностях замка, а при встрече со мной у него
был такой яростный вид, что мне казалось, будто я слышу, как скрежещут его
зубы. После этого случая фехтовать со мной Фаир всегда отказывался. А вед
ь я не просто так провел эту профилактическую работу Ц было за что ему вр
езать.
Помню, я был поражен до глубины души, когда, прогуливаясь однажды по приле
гающему к лесу оврагу, увидел, что Фаир сжег на костре рыжего кота, которог
о я, да и все остальные нередко подкармливали. Кот был всеобщим любимцем, и
даже суровый Бенедикт порой, если рыжий попадался ему на глаза, ловил его
и гладил до тех пор, пока животное не начинало вырываться. Тогда Бенедикт
бережно опускал кота на землю и с улыбкой смотрел, как тот улепетывает. И в
от теперь он был мертв по воле жестокого Фаира. Все то время, пока животное
билось в муках, живодер стоял и наблюдал. Когда я подбежал к Фаиру, в его гл
азах я отчетливо узрел розоватую дымку наслаждения от созерцания боли ж
ивого существа. Я принялся трясти Фаира за плечи и орать: «Зачем ты это сде
лал?! Зачем?!» Мои крики его мало взволновали, он облизнул сухие губы и прог
оворил:
Ц Видел бы ты, как он горел!
Я отшатнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22