Внутренняя сторона дверей почернела, но большая часть белой передней панели не пострадала – как и криво написанные на ней кроваво-красные буквы. Гарет почувствовал себя так, словно из него вышибли дух, словно мальчишки из Шордича опять повалили его на землю.
«Гори в аду, жид».
Трудно сказать, сколько времени Гарет молча смотрел на надпись, стоя под дождем, стекавшим по его лицу.
– Простите, ваша светлость, – с виноватым видом наконец нарушил тишину Уотсон, – но я подумал, что… вы должны это увидеть.
Гарет спиной ощущал взгляды слуг, присутствующих при этой сцене.
– Оставьте ее открытой, – отрывисто сказал он. – Просто… оставьте открытой. Не нужно всем это видеть.
– Это гадость, ваша светлость, – убежденно сказал Уотсон. – Самая настоящая гадость. Мне очень жаль. Люди так не думают. На самом деле не думают. Англия начинает меняться.
– Но вероятно, кто-то все же так думает, – тихо возразил Гарет.
А затем Уотсон удивил Гарета тем, что положил ему руку на плечо и тихо сказал:
– Завтра я сниму ее и сожгу до конца.
– Матерь Божья, – глядя на дверь, прошептал доктор Осборн, который, держа в руке черный зонт, остановился рядом с Гаретом. – За это кого-то следует повесить.
– Спасибо, что пришли, Осборн. – Гарет обернулся и пригладил грязной рукой намокшие волосы. – Что ж, давайте войдем внутрь и…
Очередной удар грома не дал ему договорить. Создавалось впечатление, что небеса разверзлись и начался настоящий потоп.
– В контору Уотсона! – крикнул Гарет, стараясь заглушить шум дождя, и, схватив за руки доктора и миссис Масбери, потянул их за собой.
– Все остальные – в кухни! – распорядилась экономка. – Быстро! Быстро!
Слуги побежали мимо конторы к дверям нижней кухни, а Гарет в сопровождении Осборна, Уотсона и миссис Масбери – в контору. Кембл был замыкающим, а Коггинз исчез. Как только все оказались внутри, вспышка молнии рассекла небо.
– За всю свою жизнь я еще никогда так не радовалась грозе! – отряхиваясь, воскликнула экономка. – О, ваша светлость, мистер Кембл, вы вели себя по-настоящему отважно!
– Кто из слуг пострадал? – спросил Гарет, переводя взгляд с миссис Масбери на Уотсона. – Кто-нибудь получил ожоги?
– По-моему, Эдвардс, второй лакей, сломал палец, – сообщила миссис Масбери. – Несчастный случай произошел, когда передавали ведра с водой.
– Ну вот, Эдвардс – ваш первый пациент, – обратился Гарет к доктору. – А потом вы должны осмотреть всех, у кого еще воспалены миндалины. Я подозреваю, что они все до одного были сегодня ночью в дыму и под дождем.
– Боюсь, что так, – согласился Осборн, проверяя содержимое своего саквояжа.
– И будьте добры, осмотрите миссис Масбери, – продолжал Гарет. – У нее слабые легкие. Герцогиня уже упрекала меня за то, что я как-то заставил ее стоять под дождем.
Экономка, по-видимому, смутилась и, только когда Гарет подмигнул ей, позволила Осборну увести ее.
Уотсон сел за свой письменный стол, а Гарет плюхнулся на ближайший стул. Комнату наполнила гнетущая тишина. Гарет увидел, что у Кембла обгорела прядь волос, а на высоком, обычно безукоризненно чистом воротнике красуется полоска сажи. Проклятие, он совершенно не рассчитывал на такой поворот событий.
– Машина испорчена, – констатировал Кембл. – Но в данном случае «разрушителями машин» были антисемиты. Интересно, сколько их болтается по югу Англии с красной краской и трутницей?
– У вас есть какие-нибудь предположения? – спросил Гарет.
– Предположения – да, но не более того. – Мрачно взглянув на Гарета, Кембл небрежно прислонился к шкафу с выдвижными ящиками.
Уотсон сидел за письменным столом, тяжело откинувшись на спинку кресла и засунув руки в карманы куртки.
– Похоже, что тот, кто это сделал, не мог устоять против желания нанести последний злобный удар, – сказал он. – Конечно, допускаю, это могли быть «разрушители машин», но все же я так не думаю. Мы ее даже еще не опробовали. И мы никого не уволили. И не собирались. Всем работникам это известно.
– Я знаю, чего мне хотелось бы. – Кембл отошел от картотечного шкафа и, широко расставив руки, оперся на стол Уотсона. – Мне хотелось бы десять минут побыть наедине с этим работником конюшни, которого вы последним вытолкали в окно сарая.
– С этим парнем, у которого красный нос? – удивился Гарет. – Зачем?
– У него был… какой-то виноватый вид, – сосредоточенно насупившись, ответил Кембл. – Да, он, конечно, болен, но здесь есть что-то еще. Если бы вы не приказали ему лезть в окно, я не уверен в том, что он решился бы уйти. А потом, когда вы приказали всем больным идти в кухни, он не пошел, а присоединился к пожарной команде миссис Масбери.
– Проклятие, – не сдержался Гарет, – неужели это он?
– Догадываюсь, что вы говорите о Хауэлле, – вмешался в их разговор Уотсон, отодвинув кресло от письменного стола. – Крупный парень лет пятнадцати? Последние два дня он провел в постели, у него была температура. Я не могу себе представить, чтобы он мог совершить поджог.
– Возможно, дело не в том, что он сделал это, – задумчиво покачал головой Кембл, – а в том, что он видел или слышал.
– О Господи, еще одна головоломка! – На этот раз Гарет запустил в волосы обе грязных руки. – Кембл, поговорите завтра с мальчиком. Выясните, что ему известно.
– Непременно, ваша светлость. Послушайте, у меня обгорели волосы и испорчена моя любимая куртка. – Серьезный тон Кембла сменился на иронический. – Кто-то же на самом деле должен за это заплатить.
– Итак, не соблаговолите ли поделиться с нами своими соображениями? – Гарет скрестил на груди руки и пристально посмотрел на Кембла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105