в комнате уже стало так темно, что я и сам не видел, что на листке написано.
— Ах, да ну вас, — смеется хозяйская дочь. — Чего я буду обижаться. Не такая уж я нежненькая, как вы думаете. Сначала я, конечно, была очень удивлена: что бы это могло значить? А потом вспомнила, что я написала, когда была в Заболотье, и все стало ясно. Нет, это ничего, это просто милый ответ на мою записочку. Но разрешите спросить, откуда вы сейчас идете и куда направляетесь? Вас давно нигде не видно. Я собиралась на днях сходить в Заболотье поглядеть, не заболели ли вы, не случилось ли какое несчастье. А сегодня мне почему-то пришло в голову, что вы, может быть, уехали обратно в Россию. Извините мое любопытство — женщины все любопытны, — не идете ли вы сейчас оттуда… от Ванапагана? Со двора конторы было слышно, как он гремел, открывая ворота; вообще-то он так легко к себе во двор не пускает.
— Да-а, — запинаясь отвечает Тоотс. — Я… действительно был там.
— Ну да, так я и думала. Но странно, что вас туда привело?
— Так просто… — Тоотс пытается ответить как можно непринужденнее. — По делам ходил.
На это девушка сперва ничего не отвечает. Она чертит зонтиком по песку большака и бросает недоумевающий взгляд на хутор Ванапагана.
После небольшой паузы хозяйская дочь спрашивает:
— И куда вы сейчас идете?
— Сейчас… сейчас… пойду дальше. Путь далекий.
— Куда же именно? Не будьте таким загадочным, дорогой соученик.
— Туда… туда, — говорит Тоотс, указывая в направлении Каньткюла и мучительно ломая себе голову — как бы сейчас более или менее правдоподобно соврать. — Туда-а… в эту самую… как ее… ну да, туда… к Тыниссону, — придумывает он наконец хоть одно имя.
— Так далеко? — удивляется Тээле. — И тоже по делам?
— Да, почти.
— Ну хорошо, если вы ничего не имеете против, я чуточку провожу вас. Можно?
— Отчего же нет, — улыбается управляющий. — Будьте так любезны… Очень приятно.
— Да-а, — начинает по дороге Тээле, — что я хотела сказать… значит, Заболотье теперь почти в полном порядке. Смотрите, как быстро.
— О нет! — усмехается Тоотс. — Заболотье далеко еще не в порядке. Это только начало. Там еще добрых несколько лет придется потрудиться, пока все наладим. Сделано лишь то, что поважнее. Но, — добавляет он медленно, — потихоньку все сбудется, если сил и здоровья хватит. Теперь это уже вроде бы свое собственное… постараюсь.
— Как это — свое собственное? Оно же всегда было свое?
— Ну да… это верно. Но сейчас — еще больше. Теперь вроде бы сам полный хозяин… Старик собирается хутор на мое имя переписать, так что…
— В самом деле? Поздравляю! Ну, тогда вам пора жениться, дорогой соученик. Не теряйте времени. Женитесь поскорее, а то меня иногда страх берет — так же, как сегодня, — что вы здесь заскучаете и снова отправитесь в чужие края. Нет, в самом деле, теперь вам самая пора жениться.
— Ну, — усмехается управляющий, поглядывая в сторону леса, — это не к спеху… Да и где так сразу возьмешь жену. Поблизости нет никого… Вот и…
— Ну что вы! Неужели перевелись в Паунвере девушки на выданье? Вы сами не искали, никого себе не присматривали, — вот в чем дело. Живете в своем Заболотье, как рак в норе, даже не показываетесь на людях — разве так молодой человек подыскивает себе невесту… которая полюбила бы его! Не думаете ли вы, что какая-нибудь девица сама сделает вам предложение?
— Да нет… — Управляющий хочет возразить, но его школьная подруга только перевела дух и собирается продолжать свои наставления.
— А если вы и впрямь в этих делах такой беспомощный и неумелый, то позвольте хотя бы дать вам добрый совет и порекомендовать кого-либо. А?
— Да кто его знает… Ну хорошо, так и быть — рекомендуйте.
Тоотс закуривает папиросу и с интересом ждет — кого же ему собираются предложить в жены.
— Да-а, — говорит школьная подруга, чуть потупив взор. — Обещать легче, чем советовать. Но ладно. Только не смейтесь и не издевайтесь, если услышите нечто совсем неожиданное. Дело, видите ли, в том, что… я рекомендую вам прежде всего себя.
Услышав эти слова, управляющий поперхнулся — он так неудачно глотнул дыма, что его, опытного курильщика, начинает долго и мучительно душить кашель. Он швыряет папиросу на землю, вытирает выступившие слезы, пытается улыбнуться и произносит:
— Я думал, вы после такого вступления скажете что-нибудь серьезное, а вы… вы только шутите. Кх, кх… проклятый дым!
— Отчего вы думаете, что это штука? Я совсем не шучу, просто я чуть смелее других девушек и прямо говорю то, что думаю. Но если вы не хотите ко мне свататься, я могу посоветовать и другую.
— Да нет… Кх, кх, кх… ведь вы… Ну да, как же не шутка — не можете же вы сразу за двоих выйти замуж, вы же невеста Кипра.
— Я — невеста Кийра! Кто вам сказал?
— Кийр. Ваш будущий муж.
— Ха-ха-ха! — звонко хохочет хозяйская дочь. — Мой будущий муж! Кийр — мой будущий муж! Знаете, Тоотс, все, что относится к Кийру, в самом деле шутка, но то, что я сейчас вам сказала, — это серьезно. Можете мне верить. Но я уже вам говорила — если вы не захотите ко мне свататься, я охотно посоветую вам другую. Почему вам не быть таким же прямым и откровенным, как я? Это же так просто: да или нет. По-моему, среднего пути тут быть не может. Ну, видите — вы уже смеетесь. Так я и думала. Удивительная вещь: когда шутишь или лжешь, верят каждому твоему слову, а скажешь правду — принимают ее за шутку.
— Нет, нет, — отвечает Тоотс, в первый раз за все время разговора внимательно взглянув в лицо девушке. — Постойте, Тээле, дайте опомниться, у меня голова кругом идет. Дайте, как говорится, прийти в себя. Минутку, одну минутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121