Девушка немного испугалась вторжения. Санчия начинала с пренебрежения к этикету, и Лукреция поняла, что та решила вести себя здесь, в Риме, так, словно находится при неаполитанском дворе, где не обращали внимания на правила поведения.На Санчии было черное платье, но она не производила впечатления скромницы — в ее ярко-голубых глазах светился почти цинизм, думала Лукреция; казалось, что она вынашивает какие-то планы, тайные и еще смутные.— Как чувствует себя моя дорогая сестра сегодня? — поинтересовалась Санчия. — Готова к церемонии? Говорят, мы услышим испанского прелата. — Она состроила гримасу. — Испанские прелаты бывают чересчур набожны и поэтому читают слишком длинные проповеди.— Но нам все равно придется идти, — объяснила Лукреция. — Будет присутствовать мой отец и вся знать. Это торжественный случай и…— О да, да, мы должны пойти. Санчия, обхватив Лукрецию, за талию, потянула ее к зеркалу и посмотрела на отражения.— Не скажешь, что у меня такой вид, будто я собираюсь посетить торжественную службу, правда? И когда я смотрю внимательнее на тебя, то мне кажется, у тебя тоже. О Лукреция, какой у тебя невинный вид с твоими светлыми голубыми глазами и золотыми волосами! А ты невинна, Лукреция, скажи?— Невинна в чем? — спросила девушка.— О жизнь!.. Да в чем угодно. О Лукреция, мысль работает в этой маленькой золотоволосой головке, но ты помалкиваешь. Ты кажешься испуганной. Но я права, не так ли? Такая красавица, как ты, не может оставаться в стороне от… от того, что делает жизнь такой интересной.— Боюсь, что я не понимаю.— Значит, ты еще совсем ребенок? А что Чезаре? Он будет присутствовать на этой торжественной мессе? Ты знаешь, сестрица, я очень хочу познакомиться с каждым из вас, но ты — единственная, с кем я впервые осталась один на один.— Было столько церемоний, — негромко проговорила Лукреция, испытывая неопределенное чувство к девушке, которая так откровенно высказывалась и говорила такие вещи, что Лукреция испытывала смущение и предпочла бы совсем их не касаться.— О да. Позже я познакомлюсь с вами получше, не сомневаюсь. Чезаре не совсем такой, каким я себе его представляла. Он так же красив, как о нем рассказывают. Но есть в нем какое-то странное чувство горечи.— Мой брат мечтал стать великим полководцем.— Понятно, понятно. Он не может безропотно нести свой крест.Лукреция с тревогой посмотрела вокруг.— Хватит. Оставьте нас, — велела она служанкам.Она посмотрела на Санчию, ожидая, что та отпустит своих женщин.— Они мои друзья, — сказала Санчия. — Надеюсь, станут и твоими. Они восхищаются тобой. Правда? — обратилась она к своему трио.— Мы все согласны, что мадонна Лукреция очень красива, — ответила за всех Лойселла.— Теперь расскажи мне о Чезаре, — стала настаивать Санчия. — Он очень сердитый… очень мрачный человек. Я вижу.— В конце концов Чезаре всегда добивается своего. Он непременно выполняет все задуманное.— Ты очень любишь своего брата?— Просто нельзя не восхищаться им, ведь он самый лучший в мире, ему нет равных.Санчия улыбнулась. Теперь она поняла. В слухах, которые доходили до нее, была доля истины — семейство Борджиа связывали несколько странные отношения, уж слишком страстно любили они друг друга.Она почувствовала, что Лукреция относится к ней с подозрением и ревностью, потому что Санчия может привлечь внимание папы и Чезаре настолько, что те не будут больше искать общества Лукреции. Ситуация, как в романе, что очень импонировало Санчии.Более того, ей доставляло удовольствие думать о том, что Чезаре не всегда действовал согласно собственной воле. Он ненавидел кардинальские одежды, как и любое церковное облачение, а его заставили носить его, вот почему она видела в его глазах тлеющий огонь ярости. Она, незаконная дочь короля неаполитанского, вынужденная занимать второе место после ее сводной сестры, понимала его чувства. Это делало ее ближе Чезаре, а его уязвимость интриговала ее.Когда они отправились в собор Святого Петра, она чувствовала себя бесконечно веселой; она взяла Лукрецию под руку, когда они вошли в церковь. Как же долго тянулась церемония! На ней присутствовал папа римский, который сейчас казался совершенно другим человеком, ничуть не похожим на того общительного отца Лукреции, который проявлял любезность и гостеприимство накануне вечером во время торжественного ужина. Санчия правильно сказала об испанском прелате — его проповедь все продолжалась и продолжалась.— Я устала, — шепнула она Лукреции. Бледное лицо Лукреции слегка порозовело. Принцесса неаполитанская и понятия не имела о том, как следует вести себя во время торжественной церемонии.Лукреция промолчала.— Кончит он когда-нибудь?Лойселла подавила смешок, а Бернандина прошептала:— Ради Бога, мадонна, тихо!— Но ведь так утомительно долго стоять! — пожаловалась Санчия. — Почему мы не можем сесть? Посмотрите, вон свободные скамьи.Лукреция отчаянно прошептала:— Они для каноников, когда они будут петь.— А пока они послужат нам, — решила Санчия.Несколько человек повернули головы, услышав шепот, очень многие видели, как прекрасная молодая женщина направилась к скамьям, шурша шелками и демонстрируя обтянутые платьем стройные ноги. Лойселла, Франческа и Бернандина, следовавшие за Санчией, не колебались. Куда шла Санчия, туда шли и они.Лукреция несколько секунд смотрела на девушек, чувствуя, что внутри нее растет волнение. Она знала, что они ведут легкомысленный образ жизни, ей самой хотелось принять участие в приключениях, в которых у них не было недостатка. Она во всем хотела походить на них.Не колеблясь, она последовала за девушками и устроилась рядом с ними, на лице ее играла непривычно шаловливая улыбка, она едва сдерживала смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99