— Франческо Орсини… Оттавио Риарио… и еще брат Санчии, маленький герцог.— Сегодня девочке выпало тяжелое испытание. Она нуждается в отдыхе. Твои комнаты ждут тебя. Мы сейчас же поедем домой.Чезаре хотел было возразить, но папа действовал со своей прежней решимостью. Он хлопнул в ладоши, и тут же появились слуги.— Женщины мадонны Лукреции должны проводить ее домой, — приказал он.
Оставшись один, Александр подошел к висевшему на стене распятию. Он не стал молиться, он стоял и смотрел. Лоб пересекли морщины, брови нахмурены, лицо побагровело, а на висках пульсировали вены.Невозможно! Но не абсолютно невозможно. Что происходило в монастыре все эти месяцы? Он слышал множество историй о том, что могло произойти и что происходило в монастырях. Но только не в Сан Систо.У него не хватало духу высказать свои подозрения Чезаре. Да, он боялся собственного сына.Стоит тому догадаться, о чем думает отец, и он может совершить что-нибудь безрассудное. Чезаре пока незачем знать… если это правда. Но это чудовищное подозрение и не должно быть правдой.Он возблагодарил Господа, что Чезаре настолько поглощен своими делами, что не может столь внимательно приглядываться к окружающим, как его отец. Чезаре мечтал о том, как перестанет служить церкви и женится на Шарлотте Неаполитанской, даже когда перед ним стояла Лукреция, и не заметил, насколько изменилась сестра. Могли ли месяцы спокойной жизни, проведенные ею в Сан Систо, вызвать в ней такую перемену? Не только они.Но он должен проявлять осторожность. Он не должен забывать о своих приступах слабости. Ему сейчас никак нельзя заболеть, потому что если его подозрения подтвердятся, ему понадобятся все его силы и ум, чтобы справиться с этим.Он должен подождать. Он должен вернуть себе прежнее самообладание. Он должен напомнить самому себе, что он — Александр, который всегда выходил победителем, Александр, умевший любое свое поражение превращать в победу.Наконец он принял решение и отправился к дочери.Лукреция лежала на кровати, Пантисилея сидела возле нее. На щеках Лукреции блестели слезы, при виде которых сердце Александра наполнилось нежностью.— Оставь нас, милая, — велел папа; глаза девушки выражали страх и одновременно восхищение. Казалось, они молят его о сочувствии, нежности, покровительстве и понимании, просят спасти любимую госпожу.— Отец! — Лукреция хотела подняться, но Александр положил руку на плечо дочери и мягко удержал девушку.— Ты ничего не хочешь мне сказать, девочка моя? — спросил он.Она с мольбой смотрела на него, но не могла вымолвить ни слова.— Ты должна сказать, — нежно сказал он. — Только если ты скажешь, я смогу тебе помочь.— Я боюсь, отец.— Боишься меня? Разве я не был добр к тебе?— Ты всегда был самым добрым в мире отцом.Он взял ее за руку и поцеловал ее.— Кто он?Она широко раскрыла глаза и упала на подушки.— Ты не доверяешь мне, детка?Неожиданно она вскочила и бросилась в его объятия; она отчаянно зарыдала; никогда прежде не видел он, чтобы его спокойная Лукреция так волновалась.— Моя ненаглядная, любимая моя, — тихонько говорил папа, — не бойся сказать мне правду. Ты можешь рассказать мне все. Я не стану ругать тебя, — что бы ты ни сказала. Разве ты не дороже всех на свете для меня? Разве сделать тебя счастливой — это не то, к чему я постоянно стремлюсь?— Я молюсь за тебя всем святым, — всхлипнула Лукреция.— Так ты не скажешь мне? Тогда скажу тебе я. У тебя будет ребенок. Когда?— В марте.Папа был изумлен.— Значит, осталось два месяца. Так мало! Я бы никогда не поверил.— Пантисилея вела себя так умно… о, как она утешала меня! Благодарю тебя за нее, отец. Я не могла бы найти себе лучшую подругу. Я всегда буду любить ее, всю жизнь.— Она очень милое создание, — сказал Александр. — Очень рад, что она помогала тебе. Но скажи, кто отец ребенка?— Я люблю его. Ты позволишь нам пожениться?— Трудно тебе хоть в чем-то отказать.— О отец, дорогой мой отец, мне надо было раньше прийти к тебе. Какой я была дурочкой! Я боялась. Когда я жила без тебя, то видела тебя не таким, какой ты есть. Я представляла тебя могущественным папой, который озабочен поисками выгодного жениха для своей дочери. Я позабыла, что наш святой отец — в первую очередь наш родной отец.— Теперь мы снова вместе. Имя этого человека?— Он твой камердинер Педро Кальдес. Он встряхнул плачущую девушку.— Педро Кальдес, — повторил он. — Красивый малый. Один из моих любимых камердинеров. Конечно, он навещал тебя в монастыре.— Это случилось, когда он принес мне весть о смерти Джованни, отец, я была так несчастна. Он утешил меня.Папа гневно смотрел на дочь; лицо исказили ярость и страдание. Мой любимый сын убит, думал он, моя дочь ждет ребенка от слуги!Но когда Лукреция посмотрела на отца, его лицо уже приняло свое обычное выражение нежности и добродушия.— Дорогая моя девочка, — сказал он, — признаюсь, я удивлен.Она схватила руки отца и покрыла их поцелуями. Как умоляюще смотрела она на отца, испытывая восхищение и страх. Она напомнила ему свою мать в период разгара их страсти.— Отец, ты поможешь мне?— Неужели ты сомневаешься хоть на мгновение? Стыдись, Лукреция! Но ты должна вести себя осторожно. Ты получила развод на том основании, что твой муж — импотент, а ты — девственница. — Несмотря на всю трагичность ситуации и ужас папы, он не смог удержаться от улыбки. Такое положение при иных обстоятельствах показалось бы невероятно забавным.— Подумай о том, что скажут наши милейшие кардиналы, если узнают, что очаровательная юная девушка, чистая и невинная, так благопристойно державшая себя перед ними, на седьмом месяце беременности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99