Неверие в ее взгляде быстро превратилось в чистое удовольствие, а затем — в озорное сладострастие.— Когда мне было тринадцать, — проговорила она, проводя пальцами по гордому изгибу его подбородка, — я видела тебя со служанкой и поклялась себе, что однажды повторю все, что делала она. Каждый поцелуй…И она опустила губы к его соску, и кончик ее языка затрепетал на его коже.— …каждое прикосновение, — ее рука скользнула по его животу к его твердому древку, — и каждый вкус.Гримм застонал и схватил ее за руку, не давая пальцам обернуться вокруг своего жезла. Если бы ее прекрасная рука хотя бы на миг сомкнулась, он бы потерял над собой контроль и в следующий миг очутился бы внутри нее. Призвав все свое легендарное самообладание, он отстранился. Он не станет причинить ей боль! И тут с его губ слетело признание:— Ты сводила меня с ума с того самого дня, когда начала взрослеть. Ночью я не мог сомкнуть глаз без того, чтобы не захотеть оказаться на тебе, рядом с тобой, внутри тебя. Джиллиан Сент-Клэр, я надеюсь, что ты такая же крепкая, как тебе нравится думать, потому что сегодня тебе понадобится вся сила, какой ты обладаешь, для того, чтобы принять меня.И Гримм поцеловал ее, чтобы заглушить любой ответ, который она могла бы дать.И она растворилась в этом поцелуе. Затем он отнял губы и с нежностью посмотрел на нее.— И еще одно, Джиллиан, — тихо проговорил он. — Я тоже чувствую это. Всегда чувствовал.Эти слова распахнули ее сердце, и улыбка, которую она подарила ему, была ослепительной.— Я знала это! — выпалила она.И когда его руки заскользили по ее разгоряченной коже, Джиллиан полностью отдалась этому ощущению. Когда его ладонь легла между бедер, она тихо вскрикнула, и ее тело выгнулось навстречу его руке.— Большего, Гримм. Я хочу большего, — зашептала она.Он смотрел на нее, и глаза его сужались. В выразительных чертах ее лица радость смешалась с удивлением и желанием. Он знал, какой у него огромный, по сравнению с другими людьми, орган, — и в толщину, и в длину, — и ее надо было к нему подготовить. Но, когда она начала неистово подталкивать его руку, он уже не мог сдерживаться и посадил ее на себя.— Так ты будешь все контролировать, Джиллиан. Будет больно, но ты будешь все контролировать. Если будет слишком больно, скажешь, — страстно выговорил он.— Ничего страшного, Гримм. Я знаю, что сначала будет больно, но Кейли говорила, что если мужчина умелый любовник, то заставит меня почувствовать нечто более прекрасное, чем я когда-либо чувствовала.— Тебе это сказала Кейли?Джиллиан кивнула.— Пожалуйста, — прошептала она. — Покажи мне, что она имела в виду.У Гримма вырвался вздох восхищения — его Джиллиан не ведала страха! Он осторожно вставил головку своего древка и потянул девушку вниз, оценивая каждый проблеск ее эмоций.Глаза Джиллиан вспыхнули, и рука, метнувшись вниз, охватила его жезл.— Большой, — заволновалась она. — Действительно большой. Ты уверен, что все получится?Его лицо озарилось улыбкой.— Очень большой, — согласился он. — Но как раз такого размера, чтобы доставить женщине удовольствие.Он стал осторожно входить в нее, но, встретив сопротивление, остановился. Джиллиан тихо простонала:— Ну же, Гримм. Давай!Гримм закрыл глаза и приподнял Джиллиан, подхватив ее за ягодицы… Когда он вновь открыл глаза, в их глубине замерцала решимость, и он одним сильным толчком проткнул преграду.Джиллиан ахнула.— Это было не так уж плохо, — спустя мгновение прошептала она. — Я думала, будет действительно больно.Когда же он медленно задвигался, ее глаза расширились.— О! — вскрикнула Джиллиан, и он запечатал ей рот поцелуем. Медленно двигаясь, он покачивал ее на себе, пока последний отблеск боли не исчез из ее широко раскрытых глаз, и лицо не озарилось в предвосхищении того, что, как она чувствовала, уже приближалось. И Джиллиан возбуждающе заводила бедрами, покусывая нижнюю губу.Гримм наблюдал за ней, завороженный природным сладострастием своей девочки. Она полностью и без всякого стеснения отдавалась страсти, целиком и безоговорочно предаваясь любовным играм. Ее губы восхитительно изогнулись, длинный медленный толчок бедер намекнул на приближающийся пик удовольствия, и он улыбнулся с порочным восторгом.Затем он приподнял ее и поменялся с ней местами, посадив ее на стул. Встав на колени, он притянул ее к себе, обвив ее ноги вокруг своей талии, глубоко вошел в нее, нажимая с изысканным трением на то таинственное место глубоко внутри нее, приводя ее в исступление, и стал подразнивать шишечку у нее между ног, пока Джиллиан не содрогнулась, вымаливая всем телом то, что он только мог ей дать.Берсерк в нем бурно ликовал и резвился, чего Гримм никак не ожидал.Когда Джиллиан, крича, забилась в сладких судорогах, Гримм Родерик издал сиплый, глубокий грудной звук, который был больше чем смех — это был гулкий набат освобождения. Но его триумф быстро превратился в стон облегчения. Ощущение тела, содрогающегося и так плотно облегающего его, было чем-то большим, чем он мог выдержать, и он взорвался внутри нее.И когда в идущую кругом голову Джиллиан проник незнакомый звук, она, тяжело дыша, вцепилась в его плечи. Ее мышцы размякли и абсолютно не слушались ее, голова опустилась, и она уставилась сквозь упавшие на лицо волосы на обнаженного воина, стоявшего перед ней на коленях.— Т-ты можешь смеяться! Смейся по-настоящему! — воскликнула она на последнем дыхании.Гримм провел большими пальцами по внутренней стороне ее бедер вверх, по тонкой струйке крови. Крови девственности, запятнавшей эти белоснежные бедра.— Джиллиан, я… я… о…— Не охладевай ко мне, Гримм Родерик!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101