И Джиллиан ничего не могла с собой поделать: она уставилась на отца Гримма, озадаченная тем, что на теле мужчины, участвовавшего не в одной дюжине битв без малейшей защиты — кроме пледа, если он воевал в обычной для шотландцев манере, — не было ни единого шрама. Даже у ее отца на груди было несколько шрамов. Она смотрела, охваченная недоумением, пока не поняла, что Ронин не двигается и наблюдает за тем, как она рассматривает его.— Последний раз красивая девушка смотрела на мою грудь больше пятнадцати лет назад, — дразнящим тоном молвил он.Взгляд Джиллиан взлетел к его лицу. Старик нежно смотрел на нее.— Это столько времени прошло после смерти вашей жены?Ронин кивнул.— Джолин была самой красивой женщиной из тех, кого я видел. И у нее было самое верное сердце.— Как вы ее потеряли? — мягко спросила она.Ронин немигающим взглядом посмотрел на нее.— Это было в битве? — наседала Джиллиан.Ронин принялся рассматривать свою одежду.— Боюсь, рубашка испорчена.Тогда Джиллиан попробовала пойти по другому пути, надеясь, что так он станет разговорчивее.— Но за эти пятнадцать лет вы наверняка встречали других женщин, да?— Для нас может быть только одна женщина, девочка. И после того, как она умрет, другой не может быть никогда.— Вы хотите сказать, что ни разу не были с… за пятнадцать лет, что вы… — она запнулась, смущенная тем, куда зашел разговор, но уже не могла подавить любопытства. Ей было известно, что мужчины часто вновь женились после того, как их жены умирали. А если они не женились, считалось вполне нормальным, что они заводили любовниц. Неужели этот человек оставался совершенно один все эти пятнадцать лет?— Здесь может быть только одна, — ударил себя кулаком в грудь Ронин. — Мы любим только раз, и без любви женщине от нас мало проку, — промолвил он с тихим достоинством. — Мой сын по крайней мере знает это.Взгляд Джиллиан снова застыл на его груди, и она высказала причину своего оцепенения.— Гримм говорил, что Маккейн разрубил вам грудь боевым топором.Ронин быстро отвел взгляд.— На мне все быстро заживает. И это было пятнадцать лет назад, девочка.Он пожал плечами, словно это все объясняло. Джиллиан шагнула ближе и в изумлении протянула руку. Ронин отпрянул.— Солнце, делающее мою кожу смуглой, скрывает много шрамов. И еще волосы, — поспешно сказал он.Он отпрянул слишком поспешно!— Но я не вижу даже намека на шрам, — возразила она.По словам Гримма, топор вошел в грудь его отца по клин топорища. После такого большинство людей не выжили бы, не говоря уже о том, что такая рана оставила бы толстый белый рубец.— Гримм говорил, что вы участвовали во многих битвах. Можно было бы предположить, что у вас должны остаться по меньшей мере парочка шрамов. Подумать только, — дивилась она вслух. — И у Гримма тоже нет никаких шрамов — нигде. Да, собственно говоря, я, кажется, никогда не видела у него даже небольшого пореза. Неужели он никогда не ушибался? Ни разу не порезался, брея свой упрямый подбородок? Не споткнулся? Не сорвал заусеницы?Джиллиан знала, что говорит повышенным тоном, но ничего не могла с собой поделать.— У Макиллихов отличное здоровье.Нервно теребя пальцами тартан, Ронин развернул его и прикрыл грудь.— Очевидно, так оно и есть, — ответила Джиллиан, мысли которой унеслись вдаль. С трудом она заставила себя вернуться.— Милорд…— Ронин.— Ронин, есть что-то, что вы хотели бы рассказать мне о вашем сыне?Ронин вздохнул и мрачно взглянул на нее.— Да, есть что-то, — признал он. — Но я не могу, девочка. Он должен сказать тебе это сам.— Почему он мне не доверяет?— Это не тебе он не доверяет, девочка, — отозвался Бальдур, входя в Большой зал со свежей рубашкой в руках. Как и Гримм, он передвигался бесшумно. — Это он себе не доверяет.Джиллиан обернулась к дяде Гримма, затем взгляд ее забегал между ним и Ронином. Где-то в глубине ее сознания зашевелилась какая-то смутная догадка, но ей никак не удавалось ухватиться за нее. Оба старика наблюдали за ней внимательно, почти с надеждой. Но на что они надеялись? Сбитая с толку, Джиллиан допила свой сидр и поставила кубок на стоявший рядом столик.— Полагаю, мне следует пойти поискать Гримма.— Только не ходи искать его в центральный зал, Джиллиан, — быстро молвил Бальдур, внимательно глядя на нее. — Он редко туда ходит, но, если и ходит, то потому, что иногда ищет уединения.— Центральный зал? — поморщила лоб Джиллиан. — Я думала, это и есть центральный зал. — И она обвела рукой Большой зал, в котором они принимали пищу.— Нет, это главный зал. Я имею в виду тот, который расположен в глубине замка. Собственно говоря, он уходит туннелем в самое сердце горы. Туда он бегал, когда был мальчиком.— О! — Джиллиан понурила голову. — Спасибо, — добавила она, не имея понятия, за что благодарит их.Это таинственное замечание, казалось, предназначалось для того, чтобы удержать ее, но оно прозвучало так подозрительно, словно приглашение непременно заглянуть туда. И, кивнув на прощание головой, Джиллиан удалилась, снедаемая любопытством.После ее ухода Ронин усмехнулся Бальдуру.— Он никогда не ходил туда мальчиком. Даже не видел Зала Предков! Ты хитрющий прохвост, вот ты кто, — с восхищением воскликнул он.— Я всегда говорил, что львиная доля мозгов в нашей семье досталась мне.Бальдур насупился и налил себе и брату еще по стаканчику сидра.— Факелы зажжены, Ронин? Ты оставил двери незапертыми, да?— Разумеется! Не все мозги достались тебе. Но, Бальдур, что, если она не сможет догадаться? Или, еще хуже, не сможет принять этого?— У этой женщины есть голова на плечах, брат. Ее распирает любопытство, но она умеет придержать язык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101