Он сидел за одним столом и делил еду со своим отцом, и ему удавалось вести вежливый разговор, пока не пришла Джиллиан. Затем Ронин упомянул Джолин, и он почувствовал, как в нем нарастает ярость, причем так стремительно, что он чуть не кинулся через стол и не схватил старика за горло.Но Гримм был достаточно умен, чтобы понять, что гневался он во многом на самого себя. Ему нужна была ясность, но он боялся расспросить отца. Нужно было поговорить с Джиллиан, но что он мог ей рассказать? У него самого не было ответов. «Поговори с отцом, — твердила ему совесть. — Узнай, что случилось на самом деле».Но эта мысль приводила его в ужас. Если бы обнаружилось, что он был не прав, весь мир выглядел бы совершенно по-другому.Кроме того, нужно было беспокоиться о других вещах: позаботиться о том, чтобы Джиллиан не узнала, что он собой представляет, и предупредить Бальдура, что за ними по пятам идут Маккейны. Необходимо было до их нападения перевезти Джиллиан в какое-нибудь безопасное место и выяснить, почему он, его дядя и отец — берсерки. Слишком уж много совпадений, и Бальдур постоянно намекал на что-то, о чем Гримм не знает и спросить не может.— Сын.Гримм резко обернулся.— Не называй меня так, — резко отозвался он, но обычной злобы в его словах не было слышно.Ронин шумно вздохнул.— Нам надо поговорить.— Слишком поздно. Ты сказал все, что хотел, много лет назад.Ронин пересек террасу и встал у стены, рядом с Гриммом.— Тулут прекрасен, правда? — тихо спросил он.Гримм не ответил.— Парень, я…— Ронин, разве ты…Мужчины окинули друг друга изучающими взглядами, и никто из них не заметил, как на террасу вышел Бальдур.— Почему ты ушел и не возвращался?В словах, сорвавшихся с уст Ронина, слышалась подавленная мука пятнадцатилетнего ожидания.— Почему ушел? — переспросил Гримм, словно не веря своим ушам.— Потому, что испугался того, кем станешь?— Кем я стал? Я так и не стал тем, кем стал ты!Ронин изумленно уставился на него.— Как ты можешь так говорить, когда у тебя голубые глаза? И жажда крови.— Что я берсерк, мне известно, — ровно ответил Гримм. — Но я не безумен.Ронин заморгал.— А я никогда этого и не говорил.— Нет, говорил. В ту ночь во время битвы ты мне сказал, что я такой же, как и ты, — с горечью напомнил он.— Ты и есть такой же.— Нет!— Да, ты…— Ты убил мою мать! — заревел Гримм, вложив в этот крик всю ту боль, что скопилась в нем за пятнадцать лет ожидания.Бальдур моментально выдвинулся вперед, и Гримм под прицелом двух пар проницательных голубых глаз почувствовал себя неуютно.Ронин и Бальдур удивленно переглянулись.— Так поэтому ты не возвращался домой? — осторожно спросил Ронин.Гримм сделал глубокий вдох, и из него посыпались вопросы. И теперь, когда он начал их задавать, ему показалось, что им никогда не будет конца.— Откуда у меня появились карие глаза? Как получилось, что вы оба берсерки?— О, да ты действительно туп, да? — фыркнул Бальдур. — Ну неужели ты не можешь сложить два и два, парень?На теле Гримма задергался каждый мускул. Тысячи вопросов сталкивались с сотнями подозрений и десятками подавленных воспоминаний, и все это сливалось в нечто немыслимое.— Мой отец кто-то другой? — спросил он.Ронин и Бальдур посмотрели на него и покачали головами.— Тогда почему ты убил мою мать? — взревел он. — И не говори мне, что мы рождаемся такими. Может, ты и родился настолько сумасшедшим, чтобы убить свою жену, но я нет.Лицо Ронина окаменело от ярости.— Я не могу поверить, что ты думаешь, будто я убил Джолин.— Я застал тебя над ее телом, — настаивал Гримм. — И у тебя был в руке нож.— Я вынул его из ее сердца, — заскрипел зубами Ронин. — Зачем мне убивать единственную женщину, которую я когда-либо любил? Пусть бы так думал кто-то другой, но ты, как мог ты подумать, что я мог убить свою настоящую любовь? Мог бы ты убить Джиллиан? Даже в момент превращения в берсерка — мог бы ты убить ее?— Никогда! — прогремел Гримм.— Тогда ты должен понимать, что ошибся.— Ты бросился на меня. Я был бы следующим.— Ты мой сын, — прошептал Ронин. — Я нуждался в тебе. Мне нужно было прикоснуться к тебе, знать, что ты жив, убедиться в том, что Маккейны не добрались и до тебя.Гримм тупо уставился на него.— Маккейны? Ты хочешь сказать, что маму убили Маккейны? Но Маккейны напали лишь после захода солнца, а мама умерла утром.Ронин смотрел на него в изумлении, смешанном с гневом.— Маккейны выжидали в горах весь день. Они заслали к нам шпиона и узнали, что Джолин снова беременна.Тень ужаса скользнула по лицу Гримма.— Мама была беременна?Ронин потер глаза.— Да. Мы думали, у нее больше не будет детей — это была такая неожиданность. Она не беременела с твоего рождения, а ведь прошло почти пятнадцать лет. Это был бы поздний ребенок, но мы так его ждали…Ронин запнулся и несколько раз тяжело вздохнул.— Я потерял все за один день, — промолвил он, и глаза его ярко заблестели. — И все эти годы думал, что ты не возвращаешься домой потому, что не понимаешь, кто ты есть. Я презирал себя за то, что не смог объяснить тебе этого. Думал, что ты ненавидишь меня за то, что это я сделал тебя таким, и за то, что не научил тебя, как с этим обращаться. Многие годы я боролся с желанием поехать за тобой и заявить свои родительские права, помешать Маккейнам выследить тебя. Но тебе удалось очень умело исчезнуть. И теперь… теперь я вижу, что все эти годы, которые я наблюдал за тобой, ожидая твоего возвращения, ты меня ненавидел. И ты все это время думал, что я убил Джолин!Ронин с горечью отвернулся.— Мою маму убили Маккейны? — тихо прошептал Гримм. — Зачем им это надо было, если она была беременна?Ронин покачал головой и посмотрел на Бальдура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101