Клэр заставила его замолчать — просто стрельнув глазами.
— Как покажете? О чем вы? Клэр играла зажигалкой.
— В Норме играет безрассудство, хотя для любителя бокса он много читает Ганди. Тед, он нетерпелив, и я нетерпелива. Совсем недавно началась подготовка расследования для большого жюри — что-то вроде очередной Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. И хотя сейчас это расследование, похоже, приостановлено, но это все равно настораживает. В машине я слышала по радио, что на Микки Коэна было новое покушение. Рано или поздно он психанет и начнет науськивать на нас своих громил. Нам нужно, чтобы к тому моменту там были камеры и все было зафиксировано.
Она в общем не ответила на его вопрос, и расписывание тактики пассивного сопротивления прозвучало как увертка. Дэнни уже приготовился начать флирт, но ему помешала подошедшая официантка.
— Пожалуйста, еще два стакана, — сказала Клэр.
— Я завязал, — торопливо бросил Норм Костенц, поднялся и помахал им рукой.
Клэр наполнила из графина два стакана, Дэнни поднял свой и провозгласил:
— За наше дело.
— За все хорошее, — сказала Клэр.
Дэнни выпил и умышленно закашлялся, дав понять хорошо пьющей женщине, что имеет дело с непьющим мужчиной. Клэр потягивала из своего стакана.
— Угонщик машин, революционер, сердцеед, — знаете, это производит впечатление.
«Сбить ее высокомерие, заставить ее сделать первый шаг, подсечь и вытащить рыбку».
— Напрасно, все это липа.
— О-о? Как вас понимать?
— А так, что бунтовал я как мелкий хулиган, а угонщиком был трусливым.
— А кавалером? Рыбка клюнула.
— Пытался воссоздать некий образ — так, наверное, можно это выразить.
— И вам удавалось это?
— Нет.
— Потому что она была особенной?
Дэнни сделал большой глоток. После бессонной ночи алкоголь быстро подействовал, в голове стало туманиться.
— Она умерла.
— Умерла?
Дэнни был уверен, что она знала все от Костенца и просто делает вид, что ничего не знает.
— Да, умерла. Так что считайте меня вдовцом жертвы комиссии расследования, Клэр. Другие женщины были не то что…
— Они были другие.
— Ну да, совсем другие. Не такие сильные, не такие преданные, не…
— Словом, другие.
— Точно, другие. — Дэнни рассмеялся. — Черт, я как испорченная пластинка.
Рассмеялась и Клэр:
— Я обозвала вас сердцеедом, вы меня побили.
— Я бью только фашистов.
— Женщин не колотите?
— Не в моих правилах.
— Зато в моих.
— Я в шоке.
— Сомневаюсь.
Дэнни допил свой стакан.
— Клэр, мне хочется поработать на профсоюз, а не подлизываться к старым перечницам, выпрашивая деньги.
— Это у вас впереди. А они вовсе не старые перечницы, если женщин моего возраста вы не считаете старухами.
Начало положено.
— А сколько вам лет — тридцать один, тридцать два?
Грубый комплимент рассмешил Клэр:
— Дипломат. А вам сколько?
Дэнни стал вспоминать, сколько лет Теду Круг-ману, вспомнил не сразу.
— Двадцать шесть.
— Так вот: я стара для мальчиков и еще молода для альфонсов. Годится такой ответ?
— Уклончиво.
Клэр рассмеялась и принялась вертеть пепельницу.
— В мае мне будет сорок. Так что за вашу арифметику спасибо.
— Я серьезно.
— Неправда.
Вытаскивать рыбку сейчас пока не время.
— Клэр, вы доверяете мне в политическом отношении?
— Да, доверяю.
— Тогда у меня есть предложение. Давайте встретимся помимо нашей работы в союзе.
Лицо Клэр — сама нежность; Дэнни захотелось влепить ей пощечину, чтобы эта сучка пришла в ярость и стала достойным врагом.
— Я — серьезно.
Сама искренность. Комми-вариант.
— Тед, я помолвлена.
— Мне все равно.
Клэр открыла сумочку, достала оттуда дохнувшую тонким ароматом визитную карточку и положила на стол.
— По крайней мере, мы ближе познакомимся. Сегодня вечером несколько членов нашего союза собираются у меня дома. Подходите к концу встречи, я вас с ними познакомлю. Вам многое станет ясным, а мы потом съездим куда-нибудь и поговорим.
Дэнни взял визитку.
— В котором часу?
— В восемь тридцать.
Ну, он будет там пораньше — настоящий коп, настоящая работа.
— Буду ждать.
Клэр де Хейвен полностью собой овладела, взгляд твердый и полный достоинства.
— Я — тоже.
Кругман снова стал Апшо.
Дэнни поехал в голливудский участок, оставил машину за три квартала и пошел пешком. Майк Брю-нинг встретил его в дверях для личного состава с улыбкой:
— Вы мой должник, помшерифа.
— За что?
— Те парни из вашего списка уже под наблюдением. Дадли распорядился, так что вы и у него в долгу.
— Отлично, — улыбнулся Дэнни. — Кто они? Дали им мой телефон?
— Нет. Это, если можно так сказать, выкормыши Дадли из убойного отдела. Ребята толковые, но они докладывают только Дадли.
— Брюнинг, следствие веду я!
— Понимаю, Апшо. Вам просто здорово повезло, что дали еще людей; Дадли тоже на большое жюри работает, и сделал вам такой подарок, Скажите ему спасибо, черт возьми. У вас и звания толком нет, а под вами семь человек. В ваши годы мне приходилось утюжить бомжей по подворотням.
Дэнни молча прошел в комнату, где толпились оперативники в гражданском и полицейские в форме и что-то со смехом обсуждали у доски объявлений. Он глянул туда из-за их плеч и увидел карикатуру еще более гадкую, чем была та, что сорвал Джек Шортелл. Микки Коэн, с клыками, с кипой на макушке, огромным членом дерет в задницу парня в форме управления шерифа округа. У того из кармана сыплются купюры. Из уст Коэна вылетают слова: «Смотри веселей, милок! Микки К. дает кошерными!»
Дэнни растолкал полицейских в синей форме и сорвал с доски карикатуру; повернулся и на глазах зло смотревших на него копов разорвал листок на мелкие клочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161