«Да, все свелось к деньгам. У города их очень мало, искать средства на стороне было бы неэтично и противозаконно. Красные не стесняются эксплуатировать капиталистическую систему, тогда как мы живем по ее законам, принимаем некоторые неотъемлемые недостатки в целом человечной системы. В этом различие между нами и ими. Они живут по законам джунглей, до которых мы опуститься не можем».
В матче между красными с одной стороны и Лос-Анджелесом и кинозрителями с другой счет пока один — ноль в пользу красных.
Безумный, безумный мир .
Базз отложил газету, думая о безумном Дадли, который в 38-м до полусмерти избил наркомана-негра, по неосторожности запачкавшего его кашемировое пальто, которое преподнес ему Бен Зигель. Он нажал кнопку селектора:
— Пришли ответы на наши запросы?
— Пока ждем, мистер Микс.
— Я еду в Восточный Лос-Анджелес. Оставь, пожалуйста, всю информацию на моем столе, хорошо?
— Конечно, сэр.
Утро выдалось холодным, собирался дождь. Базз поехал по Олимпик, мимо авиазавода «Хыоз эркрафт» прямо на Бойл-Хайтс, где поменьше светофоров и отвлекающих природных красот — ему хотелось спокойно подумать. Он надел портупею с полицейским револьвером, и оттого висевший на теле жирок слегка перекосило. Карманы тяжело оттопырили полицейский жетон и расписание скачек, и ему то и дело приходилось поддергивать штаны, чтобы все это более-менее уравновесить. Бенавидес, Лопес и Дуарте были, скорее всего, из банды «Белый забор», или «Первая улица», или «Апачи». Вообще, мексы на Бойл-Хайтс — народ хороший, покладистые и услужливые, хотят слыть хорошими американцами. От них он получит нужную информацию. Но его занимали другие мысли.
Дело вот в чем: уже много лет его женщинами были только шлюхи да девчонки, мечтавшие о карьере кинозвезд, а потому лезшие к нему в постель, чтобы потом перебраться в постель Говарда. Он же все время думал об Одри Андерс, и так она завладела его мыслями, что даже с собственной секретаршей в своем отделе прокуратуры у него ничего не получилось. Если тотализатор у Леотиса Дайнина был просто глупостью, то домогательство Одри было глупостью с большими намерениями: перестать обжираться в дешевых ресторанах бифштексами в сыре и абрикосовыми пудингами, сбросить хренову кучу фунтов, чтобы весь его гардероб сидел на нем комильфо, даже если им и не суждено вместе куда-то пойти.
Он проехал центр, выехал на окраины, а женщина не шла у него из головы. Свернув на Сото и въехав на холмистые склоны Бойл-Хайтс, Базз пытался сосредоточиться на предстоящей работе. Эти места, ранее обжитые евреями, перед войной заселили мексиканцы. Если до войны на Бруклин-авеню дышать было нечем от ароматов копченой говядины и курятины, то теперь там господствовали запахи вареной кукурузы и жареной свинины. Синагога напротив парка Холленбек стала католическим костелом. Старичков с кипой на макушке, игравших в шахматы в тени перечного дерева, сменили напыщенные, разряженные пачукос в хаки с разрезами на полах куртки; они ходят блатной походкой и ботают по фене. Базз объехал вокруг парка, внимательно разглядывая и оценивая мексиканцев. Безработные. Возраст — двадцать с небольшим. Вероятно, приторговывают полудолларовыми сигаретами с марихуаной. Навязывают охрану и по мелочи обирают еврейских торговцев, слишком бедных, чтобы перебраться в более кошерное место — Беверли и Фэрфакс. Татуировка между большим и указательным пальцем левой руки выдает в них принадлежность к бандам «Белый забор», «Первая улица» или «Апачи». Когда разгорячены мескалем, марихуаной, футболом или юбкой — опасны. Когда им скучно — ищут приключений.
Базз остановился и сунул за пояс свою короткую биту-дубинку, отчего его фигура стала еще безобразнее. Подошел к четырем молодым парням. Увидев его, двое сразу отошли. Наверняка— чтобы выкинуть в траву сигареты с наркотой, принюхаться и посмотреть, чего этому жирному копу тут надо. Двое других остались стоять, наблюдя за битвой двух тараканов. На скамейке в коробке из-под обуви два таракана, как гладиаторы, сражались за право сожрать мертвого жучка, облитого сладким кленовым сиропом. Базз оценивает обстановку, а мексиканцы делают вид, что не замечают его. На земле он увидел кучку центов и четвертаков, подошел и бросил на нее пятидолларовую бумажку:
— Пятерик на паскудника с пятном на спине.
Четыре карих глаза смерили Базза, а он быстро оглядел парней. На жилистых предплечьях рук — татуировка «Белого забора»; оба похожи на боксеров в наилегчайшем весе. Один в грязной футболке, другой — в чистой. Оба тоже внимательно осмотрели Базза:
— Я серьезно. У того прохвоста есть стиль. Увертлив как Билли Конн.
Оба пачукос показали на коробку. Чистая Футболка сказал:
— Билли муэрто.
Базз посмотрел вниз и увидел, что таракан с пятном лежит брюхом кверху на дне картонки в лужице липкого сока. Грязная Футболка хихикнул и сгреб монеты вместе с пятью долларами. Чистая Футболка палочкой от мороженого вытащил победителя из коробки и посадил его на кору перечного дерева рядом со скамейкой. Таракан повис, облизывая свои усики. Базз сказал:
— Двойная ставка, если повторишь фокус, которому я сам научился в Оклахоме.
— Это что, полицейские фокусы? — спросил Чистая Футболка.
Базз выудил из-под пиджака дубинку и, схватив за ременную петлю, качнул:
— Вроде того. Мне надо выяснить кое-что о нескольких здешних парнях, и вы, может быть, поможете мне. Comprende?
Чистая Футболка повернулся было уйти; но Грязная Футболка его задержал и спросил, указывая на биту:
— А эта штука тут при чем?
Базз улыбнулся, посмотрел на дерево и отошел на три шага назад:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161