Я наведу на амулеты чары, и когда вы захотите узнать, где корабль, погладьте свой амулет, подумайте о солонине, и в тот же миг поймете, куда повернуть дракона. А теперь пусть каждый из вас подойдет и возьмет себе по амулету.
– Значит, мне придется гладить мой амулет, да? – прошептал неуемный Фаррен. – А я-то думал, что из армии за это выгоняют.
На этот раз локтем под ребра ему заехал Хэл.
Амулеты представляли собой крошечные крапчато-коричневые овальчики с серебряным кольцом вокруг и ушком для цепи или шнурка. Хэлу стало любопытно, как это Лиминго умудрился сделать эти талисманы за столь короткое время, но потом решил, что, наверное, у него хранится где-нибудь запас заготовок, готовых к наложению разнообразных заклинаний.
– Сейчас мои помощники бросят в огонь чудодейственные травы – гадючий язык, чемерицу, портулак, молочай. Нам троим во время ритуала придется жевать гвоздику, чтобы заклинание не подействовало на нас самих.
Повалил вонючий дым, который вполне мог быть приятным, если бы травы жгли по отдельности.
– Каждый пусть возьмет свой талисман в правую руку, – продолжал Лиминго. – Приложите его к сердцу, потом протяните ко мне.
Всадники повиновались. Лиминго затянул:

Мясо с душком,
С мерзким запашком,
Слизью покрытое,
В бочонки набитое,
Мы тебя не едим,
Мы носы воротим.
Чуять нам тебя невмочь,
От тебя летим мы прочь.

Потом он принялся монотонно произносить слова на каком-то незнакомом языке. После кивнул помощникам, и те. загасили жаровни. И вовремя, ибо Хэла чуть не настиг приступ неукротимого кашля.
Еще один помощник открыл большой иллюминатор, выходивший на неспокойный океан за кормой корабля, и холодный ветер быстро разогнал дым.
– Никогда не думал, – сказал сэр Лоурен, – что крепкий желудок бывает полезен в занятиях колдовством.
Лиминго, услышав его, ухмыльнулся.
– Это абсолютно необходимо. Первые пять лет моего ученичества я вспоминаю как почти постоянную тошноту. Хотя, думаю, это существенно сократило расходы учителя на мою кормежку. А теперь опробуйте свои амулеты.
Хэл прикоснулся к своему, подумал о солонине, и ему тут же очень не захотелось идти в трех направлениях.
Он сказал об этом Лиминго, который велел ему показать эти направления.
– Очень хорошо, – сказал он. – Первое отвращение, разумеется, к этому куску мяса, который лежит на палубе. Другое – к кладовой, где хранят запасы. А третье – к камбузу. Готов побиться об заклад, что нам дадут сегодня на ужин. А как все остальные? Чувствуете то же самое?
Все чувствовали то же, но двое уловили лишь одно направление.
– Тоже неплохо, – решил Лиминго. – Теперь у каждого из вас есть свой личный компас. Так что можете отправляться в полет... и я уверен, что вы вернетесь до того, как коки закончат разваривать эту подошву, которую они называют мясом.
Они направились на палубу, где держали драконов. Сэслик заметила вытянувшееся лицо Фаррена Марии.
– Уже струсил, малыш? Не хочешь поглотать туманчика?
– Да нет, я не об этом, – отмахнулся Мария. – Просто я только что понял, как мне повезло, что я не стал колдуном. Дело даже не в том, что нужно складывать-раскладывать все эти причиндалы и учить всякие языки, на которых не, под силу говорить ни одному человеку, если у него язык не раздвоенный. А в том, что у них такие миленькие и симпатичные помощники.
– Ну, этот сорт «мяса» мне совершенно не по вкусу. Прошу прощения за каламбур.

Хэл с остальными всадниками поднялись в воздух и поначалу, после столь долгого перерыва, просто кружились в небе, получая от этого явное удовольствие. Затем несколько раз, меняясь ролями, сымитировали атаку.
Когда стемнело и начало холодать, они, опять-таки с удовольствием, один за другим, спланировали на «Авантюриста», к теплым каютам и солонине.

– Помнишь заклинание, которое читал Лиминго? – спросила Сэслик Фаррена, когда они чистили своих драконов. – Ну и стихи. Ужас просто.
– Ужас, – согласился Мария.
– Слушай, Фаррен, ты ведь у нас тоже вроде как колдун, – поинтересовалась она. – Скажи, а имеет значение, насколько при этом хороши стихи, которые ты сочиняешь? Те демоны – ну или кто там помогает творить чудеса – предпочитают хорошую поэзию или ту похабщину, которая по вкусу солдатам?
– Похоже, это не важно, – отозвался Фаррен. – Мой прадед говорил, что стихи просто помогают сконцентрировать разум и волю на заклинании.
– Значит, маг может просто произносить всякую дребедень, и результат будет тот же самый?
– Не-а, – ответил Фаррен. – Лучше всего, если приходится поломать голову, когда пишешь заклинание, тогда потом, когда ты произносишь его, оно занимает все твое внимание.
– Значит, если не обращать на это внимания, – спросил из своей клетки Хэл, – заклинание не подействует. Так?
– Может быть, – пожал плечами Фаррен. – Или тебя сожрет демон.
– Пожалуй, стоит подумать об этом как о варианте моей послевоенной карьеры, – твердо сказал Хэл.

Кэйлис приказал проделать в панцирной чешуе драконов отверстия и вставить в них небольшие крючки наподобие глаголь-гака, которые он попросил сделать корабельного оружейника. Судя по всему, драконья чешуя была нечувствительной, за исключением тех мест, где чешуйки крепились к коже, и поэтому звери только беззлобно порыкивали на людей, возившихся со своими коловоротами.
Хэл собрал всадников, раздал указания и выдал всем по два арбалета и четыре болта. У каждого всадника были болты определенного цвета.
На воду на буксирном тросе спустили небольшой плот с раскрашенным деревянным чурбаком.
Все драконы поднялись в воздух и выстроились в линию позади Хэла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128