Помнится, тогда я подумал, что подобное никогда не могло бы пр
оизойти в германской армии. Однако через какой-нибудь год я понял, что оши
бался. Действия отдельных подразделений в Кельне в 1918 году очень напомина
ли поведение русских революционеров. Но оставим эти неприятные воспоми
нания! Остается лишь порадоваться, что подобные сцены не разыгрывались в
наших войсках в 1945 году.
В 1918 году, когда я с командованием 6-й армии находился в Лилле в качестве офи
цера Генштаба при 2-м и 3-м баварских армейских корпусах, мне часто доводил
ось лично контактировать с главнокомандующим, кронпринцем Баварии Руп
прехтом. Нас, штабных офицеров, по очереди приглашали за его стол, где крон
принц неизменно был главным действующим лицом любой беседы. О чем бы ни ш
ла речь Ц о политике, искусстве, географии, истории или государственном
устройстве, Ц он неизменно демонстрировал прекрасное знакомство с пре
дметом разговора. Трудно было сказать, был ли он столь же глубоко информи
рован в военных вопросах, поскольку все тщательно избегали любой возмож
ности обсуждения данной темы. Во время Второй мировой войны среди «знающ
их людей» нередко высказывалось мнение, что мы вступили в нее с «лучшими
мозгами», нежели в Первую. Хотя в подобных высказываниях присутствует не
малая доля преувеличения, можно сказать, что в годы Второй мировой войны
все серьезные, значимые должности занимали хорошо подготовленные, комп
етентные военные специалисты, прошедшие прекрасную подготовку в виде с
лужбы в качестве офицеров Генерального штаба в период с 1914-го по 1918 год. Они
поддерживали более тесный контакт с войсками и были моложе, чем командир
ы времен Первой мировой войны. Надо отметить и то, что среди последних был
о немало людей королевской крови, а они, при всем моем уважении к их способ
ностям и человеческим качествам, были далеко не гениями. Сложнее провест
и сравнение между офицерами Генштаба. В численном отношении императорс
кий корпус офицеров Генерального штаба имел преимущество; кроме того, по
дготовка входящих в него военных была более унифицированной. Однако офи
церы Генерального штаба образца 1939 года были ближе к тем, кто непосредств
енно находился на боевых позициях с оружием в руках, а это настолько серь
езное преимущество, что его невозможно переоценить; они полностью подчи
нялись боевому командиру, что исключало возможность путаницы и дублиро
вания приказов, которые имели место в годы Первой мировой войны. Вся полн
ота ответственности, таким образом, ложилась на командира. Он отвечал за
свои действия перед своей совестью и Ц как показало время Ц перед Гитл
ером и Нюрнбергским трибуналом. Это, однако, не мешало теснейшему сотруд
ничеству между командиром и его начальником штаба, а также высокой степе
ни независимости начальника Генерального штаба.
В 1918 году я хотел уволиться из армии, но мой командир, умевший мыслить по-го
сударственному, убедил меня остаться, чтобы провести демобилизацию 3-го
баварского армейского корпуса в районе Нюрнберга. Эта демобилизация пр
оводилась под руководством политического комиссара, молодого адвоката
, являвшегося членом социал-демократической партии. Для меня это было оч
ень трудное время Ц мне приходилось тяжелее, чем в полевых условиях. Кро
ме проведения мобилизации, нужно было сформировать новые войска безопа
сности и так называемые добровольческие корпуса, а также распределить м
ежду ними зоны ответственности вокруг Нюрнберга, в Мюнхене и в центральн
ой части Германии. Это была интересная работа. Она дала мне уникальную во
зможность своими глазами увидеть революционные события того периода. В
то же время было крайне неприятно быть свидетелем бесчинств толпы фанат
иков после штурма ставки нашего верховного командования в начале 1919 года.

Чаша моего терпения цереполнилась, когда в качестве благодарности за мо
ю усердную и добросовестную работу был выписан ордер на мой арест за уча
стие в якобы имевшем место путче против командования моего 3-го баварско
го армейского корпуса, в котором значительным влиянием обладали социал
исты. Даже с учетом того, что после 1945 года меня посадили в тюрьму, я без мале
йшего колебания утверждаю, что тот эпизод 1919 года был самым большим униже
нием в моей жизни.

***

Будучи в течение трех с половиной лет, с 1919-го по 1922 год, командиром батареи в
Амберге, Эрлангене и Нюрнберге, я весьма тесно общался с личным составом
своего подразделения и другими военнослужащими. В то время в армии прово
дились многочисленные реформы и сокращения; вооруженные силы численно
стью в 300000 человек нужно было урезать до 200000, а затем до 100000; предстояло найти сп
особ превратить нашу огромную, созданную с учетом определенных приорит
етов военного времени военную машину в весьма скромные по численности в
ойска, способные решать лишь сугубо оборонительные задачи, Ц фюрер-тру
ппе (буквально Ц войска фюрера). Однако эта работа, в процессе которой мож
но было многому научиться, давала мне радостное ощущение того, что я внош
у свою лепту в дело возрождения Германии.
1 октября 1922 года я был откомандирован для дальнейшего прохождения служб
ы в Берлин, в министерство рейхсвера. Там мне оказали большое доверие, наз
начив на ключевую должность заместителя начальника штаба управления с
ухопутных сил. Моя деятельность на этом посту, которая продолжалась с 1922-г
о по 1929 год, охватывала все этапы боевой подготовки войск и организационн
о-технические мероприятия, находившиеся в ведении всех отделов рейхсве
ра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27