Каждый мужчина греб, не исключая и меня. Только Уа-га-су, который сидел на носу, был свободен от этой работы, поскольку не хотел отрывать глаза и внимание от реки и ее берегов.В тот первый день мы преодолели, как мне кажется, с десяток миль. Ближе к вечеру Кейн О'Хара убил оленя, а Саким вытащил большую рыбу. Мы причалили к островку и разбили небольшой лагерь с тщательно прикрытым со всех сторон костром.Река тихо текла к морю, легкий ветерок шелестел листьями, потом притих. Наш костер из плавника — выброшенного на берег хвороста и сучьев — отбрасывал теплый отсвет на лица людей, собравшихся вокруг. Мы ели и говорили. Наши лодки были вытащены в маленькую бухточку и скрыты за деревьями и длинными бородами мха, свисающего с их ветвей. В одной из них остался караулить Питер Фитч, я встал от костра и прошел к нему — поговорить и послушать голоса ночи.Над рекой плавно пролетела сова, едва поводя крыльями.— Большая, — сказал Фитч.— Большая, — согласился я и помолчал, набираясь духу. — Скажи, Фитч, почему ты решил идти с нами?Он оглянулся на меня, и вид у него был немного смущенный.— Неохота мне было возвращаться домой с пустыми руками, — сказал он наконец, — потому как я много языком плескал, как уйду в море и чего там совершу. Дома-то, в деревне, мне все сны снились, как я кидаюсь в битву и завоевываю себе принцессу, а может, кучу золота.Ну и что? Я уже четыре года, как из дому, а показать мне нечего, кроме шрамов да воспоминаний о тяжелых временах.В снах-то тяжелые времена никогда не снятся. Нет, мне ума-то хватало понимать, что у человека то тут, то там может нога подвернуться, только надежды у меня были большие, а они надо мной все смеялись, мол, размечтался, сильно много от жизни жду.Может, оно все шло от тех моментов, когда сидел я в часовне, слушал службу, а думал больше про того парня, что похоронен у нас там в каменном ящике рядом с алтарем. Они его фигуру вырезали на камне сверху, на том ящике, хоть я мало чего знаю про того, что там похоронен. Он вроде бы сам построил церковь, ну, там, в Акастер Малбис — это деревня наша так зовется. В тыща триста шестом году, что ли, построил, или в какое-то такое время. Происходил он из норманнской семьи, они пришли с Вильгельмом Завоевателем и землю получили от него.Самого первого звали сэр Хью де Малебисс, как-то со временем из этого получилось Малбис или Мэлбис, и говорили еще, что когда он в страну пришел, то у него, считай, ничего и не было, кроме имени да меча, хоть, может, в разговорах этих и нет правды.Только я все раздумывал о том, что он добыл себе мечом, и мне так казалось: что один мог сделать, то и другой сможет. Ну вот, капитан Сэкетт, я много чего наговорил — а потому не могу прийти домой с пустыми руками.— И не надо тебе возвращаться с пустыми руками, — сказал я. — Тут у нас хватит земли на всех, и когда мы найдем место, каждый присмотрит себе свой кусок, и все они будут по соседству.— Мне бы такое здорово понравилось. Я ручей там будет? И деревья?— Обязательно. Уж мы выберем такое место, чтоб были.Я поднялся уходить и добавил:— Только смотри во все глаза и держи ушки на макушке, а то ничего у тебя не будет. Дикарям не надо даже знать, какого цвета у тебя волосы, им любые годятся.В воздухе приятно пахло пищей, вдвойне приятно, потому что была она местная. Повара наши сварили вместе оленину и индейку, и это всем пришлось по вкусу.Мы с Эбби сели рядышком, ели и говорили о нашем будущем сыне — или дочери. Мы запивали пищу водой из Роанока, и была она такая свежая и чистая, какой никогда и нигде я не пил. Мы говорили о нашем доме в голубых горах, доме, который мы построим, и это были прекрасные и смелые мечты.Внезапно из темноты возник Уа-га-су и тихонько обратился ко мне; я не шелохнулся, только протянул ножны шпаги и коснулся ими плеча Джереми. Он оглянулся на меня, потом посмотрел на Уа-га-су, не спеша встал, подошел к котлу набрать себе добавки, потом вернулся к нам.— Три каноэ, — сообщил Уа-га-су, — двадцать, тридцать мужей. Они на военной тропе.— Джереми, — велел я, — как можно спокойнее и тише отправь Слейтера, Магилла и Черного Тома Уоткинса к лодкам, на помощь Фитчу, а остальные пускай по одному спрячутся в тень и пробираются к поваленным деревьям возле лодок. Костры оставьте, пусть горят.— Что случилось, Барнабас? — спросила Эбби.— Будет бой. Уходи к лодкам вместе с Лилой.Ни один звук не нарушал ночную тишину. Люди разошлись, осталась только тьма. Наши люди подбирали свои мушкеты. Что касается меня, то я заткнул за пояс три пистолета и тоже взял мушкет.Ночь была тиха. Где-то кричала ночная птица…Они напали на нас стремительно.Они неслись с дикими воплями, намереваясь посеять ужас в наших сердцах, и, захвати они нас врасплох или спящими, жуткие вопли и внезапная атака могли бы это сделать. Но нападение это было отнюдь не так хорошо спланировано, как, по-моему мнению, они обычно поступают. Они просто увидели наши костры и, не разведав толком, просто решили, что мы должны все сидеть у огня. Должно быть, только выждали какое-то время.Когда в конце концов они вырвались на освещенное кострами место, с копьями и томагавками наготове, их встретила пустота. Один из воинов, соображавший быстрее прочих, резко развернулся назад, но тут Слейтер застрелил его.Мы восприняли его выстрел как сигнал и выпалили все разом. И в одно мгновение они отступили… исчезли.На земле остались три тела. Два индейца были явно мертвы, третий только ранен. Но он лежал неподвижно.Я видел его глаза. Они были открыты и бодры, хоть ранило его тяжело.Мы перезарядили свои ружья. Ночь была такая тихая, что я слышал, как плещет вода в тростнике у берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100