Док заскрипел зубами от боли.— Ничего, ничего, — бормотал Бернарди. — Сейчас терпеть немного.Перегудов взглянул на раненую ногу, скривился.— Хорошо, теперь я сам.Он аккуратно ощупал рану. Вдруг вскрикнул и повалился на камни без сознания.— Что? Что? — залепетал Адриано. Он зачерпнул ладонями воды, побрызгал на Дока.Тот пришел в себя. Сказал, корчась от боли:— Пуля не очень глубоко. Кость не задета. Надо бы достать, — сказал он.— Как? — удивился Адриано.— Молча. Сходи за хворостом, нужно костер развести. Огонь, понял?Итальянец кивнул и убежал за хворостом. Скоро он вернулся с целой охапкой сухих веток.Док протянул ему зажигалку. Адриано долго не мог развести костер, но в конце концов у него это получилось, огонь весело заплясал по сушняку.Док свинтил пробку с маленькой плоской фляжки, которую он носил в специальном чехле на поясе. Эта фляжка была с ним еще с первой чеченской. Обычно он наливал в нее спирт или коньяк — рану промыть, взбодриться, согреться. Но сейчас она, конечно, была пуста.— На вот, набери воды и поставь фляжку на огонь. Итальянец все сделал, как велел ему Перегудов.— Дай-ка сюда автомат!Адриано протянул ему автомат. Док вытянул из-под ствола шомпол, осмотрел его.— Опусти во флягу, в воду. Понял?— Да-да. — Бернарди подумал: неужели этим страшным металлическим прутом Иван собирается извлечь из ноги пулю?— А что, у тебя есть предложение получше? — словно прочитал его мысли Перегудов. — Был бы нож...— Нож! Нет, нож нету, — покачал головой Адриано.Когда вода во фляжке почти полностью выкипела, Док велел достать из нее шомпол. Он снова стер кровь и осторожно ввел металлический штырь в рану, пытаясь нащупать им застрявшую пулю.От боли у него на глазах выступили слезы. Одно неловкое движение, и Перегудов тут же потерял сознание.— Иван! Иван! — Адриано снова стал брызгать на него, но на этот раз Док не спешил приходить в себя.Тогда итальянец перекрестился, торопливо прошептал слова молитвы Пресвятой Деве Марии и взялся за дело сам. Одной рукой он сдавливал рану, нащупывая пальцами пулю, другой пытался подцепить ее шомполом. От вида крови у Адриано всегда кружилась голова, но на этот раз он все-таки сумел взять себя в руки. Наконец у него получилось: остроносая окровавленная пуля была извлечена наружу. Адриано ополоснул ее в ручье и сунул в карман. После чего опять промыл рану товарища и, как велел Док, присыпал ее белым порошком.Теперь рану нужно было чем-нибудь перевязать. Итальянец со вздохом снова стянул с себя рубаху, оторвал второй рукав.Когда перевязка была закончена, он без сил опустился на камни и закрыл глаза. Ему слышался крик чаек, плеск волн, родная итальянская речь, виделись блики на воде. Словно на мгновение он очутился дома, в родной Генуе...Очнулся он от звонкого тявканья. Адриано мгновенно открыл глаза, замер, прислушиваясь. Ему показалось, что где-то неподалеку брякнул автомат. Он торопливо вскочил, раскидал догорающие ветки, передернул затвор автомата и, взвалив на себя Дока, как мог быстро перешел ручей и скрылся в лесу.Минуты через три из зарослей кустарника появились вооруженные чеченцы. Их было пятеро — мобильная разведгруппа. Один из них присел на корточки перед костровищем, осторожно взял обгоревшую фляжку, продемонстрировал ее своим товарищам, сказал что-то резко-гортанное.— Аллах акбар! — прокричали чеченцы и бросились в погоню за гяурами. * * * Колонна стояла на шоссе. Около шестьсот первого бронетранспортера по стойке «смирно» застыл его экипаж: сержант, оператор-наводчик и солдатик-стрелок. Вид у всех троих был довольно бледный. Перед ними, бешено вытаращив глаза, стояли заместитель командира полка подполковник Назаров и начальник штаба майор Беглов.— Сержант, где журналисты, я спрашиваю! — заорал Назаров, брызгая слюной.— Ну я же говорю... — начал было сержант.— Что вы говорите? Вы мямлите, так что ничего разобрать нельзя. Давайте-ка с самого начала. Итак, головная машина подорвалась на фугасе...— Да, я по рации услышал, что один двухсотый и приказ открыть огонь по «зеленке».— Ну и?.. Вы выполнили приказ?Сержант замялся. Зло посмотрел на оператора-наводчика.— Башню заклинило! А один из журналистов, самый большой из них, он башню расклинил, оператора с места согнал и сам сел за пулеметы.— Твою мать! Кто машиной командует, журналист или вы?— Я. — Сержант потупил взгляд.— Оно и видно. Дальше!— А дальше он стрелять из пулеметов начал. А другой, который у них главный, отобрал у рядового Лямина автомат и ушел в «зеленку».— Рядовой Лямин, вам известно, что ваше личное оружие вы не имеете права выпускать из рук?— Знаю, — вздохнул солдат. — Так он мне его вернул. — Рядовой поправил ремень автомата на плече.— Вернул он ему! Под трибунал у меня все трое пойдете! — снова закричал подполковник. — Дальше что было?— Ну вот, который главный, убежал в «зеленку». Прямо под обстрелом. Здорово он так все это делает!— Без комментариев, сержант!— Ну вот, а минуты через три вернулся и говорит своим: «Отличный крупный план я в лесу надыбал, пойдемте поснимаем!»— Так прямо и сказал — поснимаем?— Так прямо и сказал, — кивнул сержант. — А колонна уже двинулась. А они все четверо сразу в нижний задний люк сиганули и в «зеленке» скрылись. Мы даже глазом моргнуть не успели.— Что значит — не успели? Кто командир машины?— Я.— Вы как командир обязаны были отвечать за безопасность всех, кто находится в бронетранспортере, в том числе и тележурналистов. Или вы об этом впервые слышите?— Почему? Не впервые, — произнес сержант и опустил голову. — Должен.— Почему сразу не доложили, что журналисты в «зеленку» ушли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77