Она растерянно отступила на шаг, потом вдруг бросилась ему на шею:— Сема, Сема! Господи, как же я по тебе соскучилась! Неужели в этой твоей командировке нельзя было позвонить?— А чего звонить-то? Приехал вот.— Балбес! — шутливо хлопнула она его по плечу. — Я бы хоть ужин приготовила.— Не надо ужин. — Злотников привлек к себе девушку и стал целовать.— Да ты хоть кроссовки сними, — засмеялась Светлана.— Да-да, — растерянно пробормотал Артист. — Слушай, а что с дверью?— Он еще спрашивает! Дверь новая, и замки новые. Или ты хотел с дырками жить?— А! — вспомнил Артист и снова привлек к себе Светлану. * * * Была глубокая ночь. Светлана лежала на плече у Злотникова и счастливо улыбалась.— Свет, ты спишь? — шепотом спросил Семен.— Устал?— Да нет, ты что! Просто я спросить у тебя хотел.— Ну спрашивай.— Ты это... замуж за меня не пойдешь?— Господи, и он еще называет себя артистом! — рассмеялась Светлана. — Кто так предложение делает? А где букет, подарки?— Подарки завтра. Я сегодня не успел. Но завтра точно будут. Ну так как?— Что — как?— Насчет моего предложения?— Раз подарки и букеты завтра, — значит, и ответ тоже завтра.— А сейчас никак нельзя? — Артист горестно закряхтел.Светлана крепко обняла его, прижалась всем телом.— Господи, какой дурачок! Конечно, можно! Неужели ты не видишь! * * * ...Я сидел в своей мастерской и от нечего делать строгал Настене жар-птицу из деревяшки. Работы сегодня не было, и я отпустил мою столярную гвардию.Когда я вернулся со своих «военных сборов», Ольга посмотрела на меня и заплакала, и Настенка, глядя на мать, тоже заплакала. Видок у меня был, конечно, тот еще: морда в синяках, на груди специальный корсет, чтобы срастались сломанные ребра. Я обнял их и сказал, что ни на какие сборы больше никогда не поеду.— Врешь ты все — поедешь, — вздохнула Ольга и ничего больше не сказала. Она у меня никогда лишнего не говорит. Что можно — я сам расскажу, ну а что нельзя, то нельзя. Настоящая офицерская жена! У мужика своя мужицкая работа, и нечего в нее нос совать! Это, кстати, не я так говорю, это жена моя так говорит...На домашних харчах я быстро поправился, уже через неделю прежним Пастуховым стал — затопинским столяром и плотником.И вот когда я достругивал ту самую жар-птицу, снаружи вдруг послышался шум машины. Я приоткрыл дверь.Черная «Волга» — и прямо к моей мастерской. Только гостей мне еще сейчас не хватало! Ух, не люблю я эти черные казенные «Волги»!Из «Волги» выбрался незнакомый мне майор. Козырнул, открыто улыбнулся. Нет, этот, слава богу, не фээсбэшник, этот простой вояка.— Добрый день. А я за вами, Сергей Сергеевич.— Куда еще?— В Москву. Имею поручение доставить вас в министерство. Замминистра будет всей вашей группе ордена вручать.— Замминистра? — переспросил я, полагая, что ослышался.— Так точно.Небольшой я с некоторых пор любитель всяких висюлек и побрякушек, а все же... Вишь, как все обернулось — могла бы Родина срок дать, да решила наградить... Нет, нельзя плевать в протянутую в знак благодарности руку.— Ну что ж, — сказал я майору, — давайте тогда хоть домой заскочим. Не в таком же виде ехать? — На мне были потертые джинсы и клетчатая рубаха с заплатами на рукавах.Майор взглянул на часы:— Да-да, конечно. Давайте, только, если можно, побыстрее!Вот армия родная! На часы он смотрит, а чтобы предупредить заранее, за день хотя бы, на это ума ни у кого не хватило. * * * Войдя в приемную Замминистра, я обалдел. И Артист, и Боцман, и Док, и Муха — все были в темных костюмах одинакового покроя — ну точь-в-точь как у меня! Не выдержал, расхохотался. Они тоже.Замминистра оказался весьма бодрым стариканом. Он не стал говорить долгих речей по поводу героизма и патриотизма, он как-то просто и по-домашнему вручил нам ордена и пожелал спокойной, мирной жизни безо всякой стрельбы, физических и моральных ран.— Скажу честно, вы армию от гибели спасли, а мы вам за это даже заплатить достойно не можем...— Это точно, — не удержался от реплики Артист. Впрочем, сказал он это шепотом, мне.— Ну примите от нас хоть «спасибо».Мы выпили с ним по рюмочке водки, и он на прощание крепко нас всех по очереди обнял.Вышли из министерства мы с двойным чувством: с одной стороны, конечно, приятно — еще одна побрякушка на пиджак, а с другой — досадно. Получается так, что в этой операции мы армию от самой себя спасали. Ведь если в нельзя было армейских чиновников подкупить, разве смогли бы «чехи» свою вакцину реализовать?— Ну что, может, забуримся куда-нибудь — кресты обмыть, и вообще... — с каким-то странным выражением лица предложил Артист.— В ресторанчик потом, если не расхотим. Еще одно дело важное есть, — сказал я. — Где тут поблизости фрукты продают?Генуя, 15 августа, 10.15В кабинете у прокурора Сержио Адамо было многолюдно. Сегодня он устраивал для журналистов пресс-конференцию по поводу успешной операции, проведенной совместно с отделом по борьбе с наркотиками. Благодаря этой операции с десяток наркокурьеров и трое оптовиков оказались в тюрьме.— Рассаживайтесь, рассаживайтесь, господа, — попросил журналистов прокурор. У меня для вас не больше часа.Журналисты утихомирились и начали задавать Адамо вопросы. Сержио отвечал уверенно, сыпал остротами. Пресс-конференция проходила в веселой непринужденной обстановке.Неожиданно дверь его кабинета отворилась, и на пороге возник... следователь Адриано ди Бернарди. Он был очень худ, глаза его странно блестели. На нем был новый дорогой костюм.— Адриано? — На мгновение прокурор растерялся, потом произнес радостно: — Слава богу, ты жив! Когда ты вернулся?— Сейчас. Из аэропорта — и прямо к тебе.— Господа журналисты, позвольте вам представить следователя прокуратуры Адриано ди Бернарди, который только что вернулся из долгосрочной командировки в ужасную Россию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77