Легочная артерия ведет из правого желудочка к легкому.– Это означает задержку. Я знаю это, – сказал Картер. – Но у нас еще есть время.Он показал на отметчик времени, на котором стояла цифра 48.– Хорошо, но тогда нам лучше переключить максимальное внимание на респираторную группу.Он произвел необходимые переключения, и на экране монитора появился интерьер респирационного поста.– Какова частота дыхания? – спросил Рейд.– Вернулась к шести в минуту, полковник. Я не думал, что мы сумеем сделать это вторично.– Мы тоже не думали. Поддерживайте ее постоянной. Вам придется позаботиться о корабле. Он вот-вот будет в вашем секторе.– Сообщение от «Протеруса», – прозвучал другой голос. – «Все хорошо». А, сэр? Это больше, чем вы бы хотели услышать?– Конечно, я хотел это услышать.– Да, сэр. Дальше говориться: «Хотел бы, что бы вы были здесь, а я был там».– Ладно, – сказал Картер, – скажите Гранту, что мне было бы в сто раз лучше быть… нет, не говорите ему ничего. Забудьте об этом. * * * В конце удара сердца волна крови стала двигаться с приемлемой скоростью, и «Протерус» снова поплыл плавно, достаточно плавно, чтобы можно было чувствовать мягкое, колеблющееся Броуновское движение.Грант с радостью встретил это ощущение, тек как оно появлялось только в момент затишья, а именно такие моменты были ему по душе.Все снова освободились от своих привязных ремней. И Грант обнаружил, что вид из окна совершенно такой же, как был в яремной вене. Преобладали все те же сине-зелено-фиолетовые тельца. Далекие стены были несколько более волнистыми, линии волн совпадали с направлением движения.Они прошли мимо какого-то проема.– Не этот, – сказал Мичелз.Он трудился над своими картами.– Можете ли вы следить за моими отметками, Оуэнс?– Да, док.– Хорошо. Сосчитайте повороты, которые я отмечаю, а затем сюда, направо. Это ясно?Грант смотрел на ответвления, встречающиеся через все более короткие интервалы, уходившие влево, вправо, вверх и вниз, в то время как канал, по которому они двигались, становился все уже, стенки виднелись все яснее и ближе.– Было бы противно заблудиться на этом шоссе, – сказал Грант задумчиво.– Вы не смогли бы заблудиться, – ответил Дьювал. – Все дороги в этой части тела ведут к легким.Голос Мичелза стал еще более скучным.– Теперь вверх и вправо, Оуэнс, прямо вперед, а потом четвертый слева.– Я надеюсь, Мичелз, что мы больше не попадем в артериально-венозную фистулу, – сказал Грант.Мичелз раздраженно пожал плечами. Он был слишком поглощен своим делом, что бы что-нибудь ответить.– Это невероятно, – сказал Дьювал. – Наткнуться волею случая на две фистулы было бы слишком. Кроме того, мы приближаемся к капиллярам.Скорость потока крови резко упала, и, соответственно упала скорость «Протеруса».– Кровеносный сосуд сузился, доктор Мичелз, – сказал Оуэнс.– Так и должно быть. Капилляры – самые маленькие сосуды из всех, совсем микроскопические по размерам. Продолжайте двигаться, Оуэнс.В свете носового прожектора можно было видеть, как стенки, теперь достаточно близкие, потеряли свои складки и борозды и сделались гладкими. Их желтизна побледнела до кремового оттенка, а затем они стали бесцветными. Они приобрели рисунок четкого мозаичного образца, разбитого на криволинейные многоугольники, каждый из которых ниже центра был слегка суженным.– Так красиво, – сказала Кора. – Можно увидеть каждую клетку стенки капилляра. Посмотрите, Грант.Затем, словно что-то вспомнив, она добавила:– Как ваш бок?– С ним все в порядке, отлично, правда. Вы наложили очень хорошую повязку, Кора. Я надеюсь, что мы все еще в достаточно дружеских отношениях, что бы называть вас Корой?– Я полагаю, было бы просто неблагодарным с моей стороны отрицать это.– И бесполезно к тому же.– А как ваша рука?Грант осторожно прикоснулся к ней.– Дьявольски болит.– Мне очень жаль.Не сожалейте. Только – когда придет время – будьте очень благодарны.Губы Коры слегка сжались, и Грант поспешно добавил:– Это просто у меня такая несчастная манера казаться веселым. А как вы себя чувствуйте?– Я пришла в норму. Бок еще побаливает, но не сильно. И я не обиделась. Но послушайте, Грант…– Когда вы говорите, Кора, я слушаю.– Повязка отнюдь не последнее достижение медицины, как вам известно, и не является всеобщей панацеей. Вы что-нибудь сделали, что бы предотвратить заражение?– Я помазал йодом.– Ну, а вы не хотите посетить врача, когда мы вернемся?– Дьювала?– Вы знаете, что я имею ввиду.– Хорошо. Я сделаю это, – обещал Грант.Он снова вернулся к наблюдениям за клеточной мозаикой. «Протерус» теперь еле двигался, продираясь по капилляру. В лучах его носового прожектора через клетки просвечивали какие-то странные очертания.– Стенки кажутся прозрачными, – сказал Грант.– Не удивительно, – заметил Дьювал. – Эти стенки толщиной меньше одной десятичной дюйма. К тому же они усеяны порами. Для жизни необходим материал, проходящий через эти стенки, а так же через стенки, образующие альвеолы.– Какие стенки?Некоторое время он смотрел на Дьювала, тщетно ожидая ответа. Хирург, казалось, больше интересовался тем, что видит, чем вопросом Гранта. Кора поспешила заполнить паузу.– Воздух попадает в легкие через трахею, – пояснила она. – Знаете, это воздушная трубка. Она разделяется, как и кровеносные сосуды, на все меньшие и меньшие трубки, до тех пор, пока они, к конце концов, не достигают микроскопических размеров, углубленных в легкие, где приходящий воздух отделяется от внутренностей тела только узкой мембраной. Эта мембрана такая же узкая, как и капилляры. Вот эти камеры и называются альвеолами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68