Зная Эмерсона, я не разделяла ее тревогу, но реакцию благоверного сочла чрезмерной, о чем не преминула ему сообщить.
– Человек хотел сделать мне приятное. Разве стоит устраивать из-за этого такое представление?
– Приятное?! – Эмерсон смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Я увидела на его загорелой щеке полоску крови. – Не знал, что теперь принято прятать в букетах ос! – Он остервенело топтал многострадальный букет. – Когда мое лицо... вот тебе!.. почернеет... вот тебе!.. ты вспомнишь... вот тебе! что я отдал жизнь за тебя, Амелия!
Присказка «вот тебе!» была обращена, к счастью, всего лишь к поникшим цветам.
– Что с тобой, Эмерсон? – испуганно спросила я, бочком подбираясь к нему. – Да хватит же скакать! От физических усилий яд лишь быстрее распространится по сосудам!
– Гм! – промычал Эмерсон и замер.
Пытаясь усмирить отчаянно бьющееся сердце, я осмотрела его щеку. Крошечная царапина, и только. На укус ядовитой рептилии или насекомого это совершенно не походило. Но окончательно успокоил меня безмятежный голос Рамсеса:
– Здесь нет никакой живности. Наверное, ты поцарапался чем-то металлическим, папа. Очень сомнительно, чтобы эта штучка...
Эмерсон молнией метнулся к сыну:
– Не трогай!
Но Рамсеса не так-то просто поймать.
– Папа, тебе ничего не угрожает. Правда, ты сломал эту безделушку. Она золотая...
Золото! Как часто в человеческой истории одного этого слова бывало достаточно, чтобы разгулялись самые низменные страсти! Даже у нас, археологов, сознающих, что простой глиняный черепок может оказаться ценнее драгоценной диадемы, участился пульс.
Рамсес поднес находку к свету. Мы увидели характерный желтый отблеск.
– Дай мне! – нервно сказал Эмерсон. – Эта вещь может быть опасна...
Рамсес послушался, но, конечно, с оговоркой:
– Твои опасения совершенно необоснованны, папа. Загадочные яды, неизвестные науке, встречаются очень редко. Можно утверждать, что они существуют только в воображении писателей. Даже самый сильный яд приводит к смертельному исходу, только когда попадает в организм в количестве нескольких миллиграммов. Если спокойно поразмыслить, то неизбежно напрашивается вывод, что на таком тонком кончике не может быть много яда, а потому...
– С тобой никто не спорит, Рамсес, – перебила я его.
Эмерсон покрутил пальцами железную завитушку.
– Как будто кольцо... – сказал он тихо.
– Скорее всего, так и есть. Как странно! Поверни-ка! Кажется, на нем...
– Иероглифы, которые еще можно прочесть! – восторженно взвизгнул наш неугомонный отпрыск. – Видишь картуш? В таких писали имена фараона. Внизу иероглиф, обозначающий звук "с", выше бог со звериной головой и два значка тростника. Речь идет об одном из двух фараонов по имени Сети...
– Сети! – вскричала я. – Невероятно!.. Неужели этот тип осмелился на самую немыслимую наглость?!
Эмерсон схватил меня за плечи и так сильно тряхнул, что шпильки вылетели из моей прически, словно снаряды из пращи.
– Прекрати истерику, Пибоди! – прикрикнул он. – Успокойся же! Что ты несешь?! Что еще за Сети?
С некоторым опозданием я вспомнила, что мистер Немо назвал мне это прозвище в разговоре с глазу на глаз. Дождавшись, когда Эмерсон перестанет меня трясти, я с достоинством поведала о том, что мне известно. Рассказ возымел на Эмерсона неожиданно сильное действие. В спокойном состоянии он до невозможности красив, но, как любого другого, его совсем не красят выпученные глаза, перекошенный рот и свекольный цвет лица. Энид сочла за благо сбежать, заткнув уши, а Рамсес посоветовал мне побрызгать на папу холодной водой во избежание апоплексического припадка.
Видя, что я слишком ошеломлена, чтобы последовать совету, Рамсес сам зачерпнул в кружку воды и устроил отцу душ. Как Эмерсон ни фыркал и ни бранился, его лицо медленно вернулось к нормальному состоянию. Немного помолчав, он тихо осведомился:
– Немо не ошибся?
– Вряд ли он сам изобрел бы такое прозвище. Ведь молодой человек ничего не смыслит в археологии, а прозвище самое подходящее. Сет, как известно, – антагонист благородного Асириса, египетский сатана, так сказать. Правда, в египетской истории был период, когда он считался покровителем дома фараонов. Имя «Сети» означает «человек Сета» или «последователь Сета». Ты наверняка помнишь надпись в Кадеше, восхваляющую фараона Рамсеса Второго:
Владыка ужаса, хранитель славы,
Царь сердца всех земель.
Ты словно Сет великий и могучий
Иль лев, в долине рвущий коз.
Чувствуешь, сколь созвучны эти сравнения загадочной личности, скрывающейся под кличкой Сети? Этот злодей разит своих беззащитных жертв в точности как царь зверей...
– А ты уподобилась древнему стихоплету-льстецу и забыла, что эта кличка несет и другой смысл, – проворчал Эмерсон.
– Сети Первый был отцом Рамсеса Второго, – пискнуло наше образованное чадо, тоже носившее славное имя.
Отец неодобрительно глянул на сына, что ему так же несвойственно, как мне – петь кому-то дифирамбы.
– Ну и что? – подозрительно спросил он.
– Ровным счетом ничего! – поспешила я на выручку Рамсесу. – Лучше скажи, что ты имел в виду.
– Дражайшая моя Пибоди, неужто ты не помнишь, что Сет был рыжеголовым богом?
II
Итак, никто, даже такой закоренелый скептик, как мой муж, не сомневался, что цветы и драгоценность послал мне злодей всех злодеев. Гений Преступлений. Лишь он один способен насмешки ради подарить мне вещь, похищенную из царской гробницы. Ведь золотые кольца с картушами фараонов на каирских улицах не валяются.
Мы с Эмерсоном продолжали обсуждать эту увлекательную тему, шагая по ночной пустыне в сторону Ломаной пирамиды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96