Самого Азиза нигде не было видно. Одинокий продавец смотрел на колышущуюся занавеску, за которой только что скрылся хозяин. Покупателей в лавке не оказалось: у туристов это время обеда, а сама лавка должна была вот-вот закрыться до вечера.
– Передайте господину Азизу, что я хочу его видеть, – сказала я громко. – Я все равно не уйду, пока он не появится, так что лучше ему не тянуть.
Я знала, что Азиз слышит из соседней комнаты каждое мое слово. Тем не менее борьба с собственным малодушием заняла у него несколько минут, после чего он предстал передо мной с фальшивой улыбкой до ушей. Морщины на его физиономии походили на трещины в гипсе. Если бы улыбка стала шире хотя бы еще на полдюйма, гипсовая маска рассыпалась бы на мелкие осколки.
Он приветствовал меня поклонами до полу и возгласами восторга. Какое счастье, что госпожа оказала ему честь и посетила его скромное заведение! Чем он может услужить? Госпоже несказанно повезло: он как раз получил партию дамасской парчи с золотым шитьем!
Я хорошо знала коротышке цену и не собиралась щадить его чувства, а потому заявила без предисловий:
– Хочу поговорить с вами о Сети!
Азиз сразу сделался белым как полотно.
– Не надо, госпожа, – прошептал он. – Пожалуйста, не надо!
– Вы меня знаете, мистер Азиз. Мне сейчас все равно больше нечем заняться. Я готова ждать.
Улыбку на его лице сменил волчий оскал. Повернувшись к разинувшему рот продавцу, он хлопнул в ладоши:
– Пошел вон!
Закрыв за продавцом дверь, Азиз задернул занавеску.
– Что я вам сделал, госпожа? Почему вы хотите моей гибели? – зашептал он трагическим тоном. – Любого, кто продаст этого... этого человека, ждет смерть. Если бы я хоть что-то знал об этом... этом человеке – хотя я ничего не знаю! – то, клянусь отцовской могилой, госпожа, одно то, что вы назвали его имя в моей лавке, уже угрожает мне погибелью.
– Раз вы ничего о нем не знаете, то и бояться нечего, – возразила я:
Азизу заметно полегчало.
– Верно! – пробормотал он.
– Что о нем болтают на базарах? Можете без опаски повторить то, о чем и так всем известно.
Но, по утверждению Азиза, даже на базарах никто толком ничего не знал, потому что люди Сети не привыкли откровенничать. О Гении Преступлений говорили его действия, и то невнятно: ему приписывали любое нераскрытое преступление, совершенное в Каире. По мнению Азиза, Сети был вообще не человеком, а ифритом, демоном. Ведь даже его подручные, по слухам, понятия не имели, кто он такой! Связь с ними Сети поддерживал, оставляя в условленных местах записки; те же, кто видел его в лицо, знали, что в следующий раз он предстанет перед ними совсем в другом обличье.
Начав молоть языком, Азиз так распалился, что унять его было бы невозможно при всем желании. Я услышала несколько легенд с участием все того же загадочного персонажа и поняла, что Гений Преступлений быстро превращается в фантастического героя бескрайних городских трущоб.
– Прекрасно! – сказала я, улучив момент и выразительно взглянув на часы. – Полагаю, дорогой мистер Азиз, вы поведали мне все, что знали. Такого человека, как вы. Сети никогда не привлечет под свои знамена. Для этого вы слишком трусливы и слишком много болтаете.
Выпустив меня на улицу, лавочник поспешно запер дверь. Уходя, я оглянулась и увидела в щелочке между занавесками потную физиономию с испуганными глазками.
Меня не покидала надежда, что Эмерсон добился большего успеха, равно как и опасение, что он не добился ничего. Сети прекрасно умел заметать следы, сея страх и неразбериху. Если бы не предстоящая встреча с Грегсоном, я бы совсем приуныла.
В кафе «Ориенталь» я вошла в час тридцать пять. Грегсона еще не было, поэтому я села за столик у двери, игнорируя любопытные взгляды других посетителей, сплошь мужчин. По-моему, все мужчины на свете сговорились подвергать осуждению женщин, посещающих кафе в одиночку. Либо Грегсон остался единственным мужчиной, не знающим об этом неписаном правиле, либо догадался, что мне на подобные глупости искренне наплевать.
Громким стуком зонтика об пол и резким окриком по-арабски я остановила официанта, чтобы потребовать кофе. Но Грегсон явился раньше, чем кофе. Я забыла, до чего он хорош собой, и не ожидала, что его суровое лицо озарится такой радостной улыбкой.
– Вы пришли!
– Кажется, вы об этом просили?
– Просил, но не смел надеяться... Вы не похожи на других женщин, в отличие от них вы неугомонны и не ведаете страха.
– Моя неугомонность здесь ни при чем. Просто пришла в приличное кафе, где много посетителей. Единственное, что мне здесь угрожает, – общественный остракизм, но это меня никогда не волновало.
– Дело в том, – сказал Грегсон, – что я собираюсь пригласить вас в другое место, далеко не такое безопасное. Скажу вам откровенно, миссис Эмерсон...
Закончить ему помешал официант. Грегсон тоже потребовал кофе с сахаром.
– Вы владеете арабским? – удивилась я.
– Настолько, что способен разве что продиктовать заказ и пожаловаться на безбожно высокую цену.
Официант принес ему кофе. Грегсон поднял чашку:
– За любовь к приключениям!
– Пожалуй, – откликнулась я, тоже отсалютовав своей чашкой. – А теперь к делу, мистер Грегсон. Вы что-то хотели мне сказать?
– Что вы проявите благоразумие, если откажетесь от предложения, которое я собираюсь вам сделать. Я... как бы правильнее выразиться? – убедил одного из подручных Сети дать нам интервью. Не знаю, насколько этот человек осведомлен, но, по слухам, он весьма приближен к Хозяину. Думаю, таким шансом нельзя пренебрегать. Я бы не подвергал вас опасности, если бы этот человек не настаивал на вашем присутствии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96