Она не должна позволять ему заглядывать в ее святая святых. И все же Глори поймала себя на том, что говорила и говорила нетерпеливо, как будто хотела все выложить до конца:
– Отец оставил эту землю мне. Мне. – Она коротко и горько усмехнулась. – Его воля высказана ясно как Божий день: «Я завещаю все мои земли и собственность, все мои земельные владения моей любимой родной дочери Глориане Карлайл». Его любимой дочери. Ха! Он никогда не признавал меня публично, пока не умерли его законные дети. Ты, вероятно, не в состоянии понять, почему все это меня так занимает.
– Многое в твоей судьбе заставляет меня задуматься, Глориана. – Голос Данте звучал бесстрастно, а лицо выражало каменное спокойствие. Ни малейшего признака понимания. Но и она не жалела о том, что раскрыла ему все свои карты.
Почему Глориана почувствовала такую глубокую уверенность в том, что Данте все понял, она не смогла бы – объяснить никому на всем белом свете. Ей вдруг захотелось укрыться от всех невзгод на его могучей груди. Она почему-то верила в то, что он тоже желал обнять и утешить ее.
– Почему ты ничего не расскажешь о своем отце, Данте? Добр ли он к тебе?
– Сейчас мне не до отца.
Его резкий уход от ответа словно ужалил Глориану и подрбно какому-нибудь яду уничтожил росток доверия, пробивавшийся в ее сердце. Она вспомнила, что он точно такими же словами пресек ее расспросы о Елизавете, мыслями о которой был так занят при их первой встрече. Она тогда отступилась и отбросила свои сокровенные мысли, а он так и не сказал ей о себе ничего сколько-нибудь значительного.
Она почти ничего не знала об этом человеке, взявшемся ее защищать. Почти ничего? Черт возьми, да она не знала о нем абсолютно ничего.
«Никогда не отдавай свое сердце человеку, у которого есть секреты, Глориана, – постоянно твердила ей мать своим голосом с басовой ноткой. – Рано или поздно он оставит тебя и уйдет обратно к тому, что скрывает».
До чего же странно, что именно в эту минуту ей в голову пришло предостережение матери. Она, разумеется, вовсе не имела намерений отдать свое сердце Данте Тревани, этому таинственному человеку.
– Может быть, тебе теперь пойти проверить лошадей, – заметила она.
Данте кивнул:
– Не бойся ничего, если с наступлением ночи услышишь какой-то шум за дверью. Это я буду проверять, задвинуты ли засовы.
– Будешь проверять? – Она рассчитывала, что вопрос прозвучит у нее по-хозяйски весомо. Вместо этого ее голос казался упавшим и в нем послышался испуг маленькой девочки, боявшейся оставаться одной.
– Глориана, я по большей части остаюсь человеком слова.
– По большей части? Интересно, какой же части я должна верить?
Она проговорила это с легкостью, шутя, чтобы разрядить возникшую между ними напряженность, как привыкла поступать с публикой, заскучавшей во время представления. Но Данте не ответил тем же. Он поклонился ей, двинулся к выходу и, задержавшись у двери, обернулся со смешанным выражением предостережения и сожаления, отразившимся на его строгом лице. Его последние слова подтвердили все то, чему ее учила мать:
– Возможно, тебе вообще не следует мне верить. Тогда тебе не будет грозить разочарование.
Глава 7
– Ты отпустила его!
Хотя нижняя часть лица Мод была закрыта кипой мужской одежды, которую она едва держала в руках, Глори по тону приятельницы поняла, что губы ее были поджаты от разочарования.
– Данте ушел. Я послала его в вагон-конюшню.
– Зачем тебе это понадобилось, ведь я так старалась придумать, как оставить вас наедине!.. – На лице Мод появилась недовольная гримаса.
– Можешь не трудиться над этой липовой историей с проигрышем в покер. Я знаю все о вашем сговоре.
– Ты с ума сошла?!
– Просто разозлилась. – Глори улыбкой смягчила ее реакцию. – Ты правильно сделала, позаботившись о нашей безопасности. Видно, я была так поглощена мыслью о поездке на ранчо, что не подумала о том, чем она нам грозит. Но я не вижу у тебя ни огнестрельного оружия, ни шпаги.
Прежде чем Мод успела ответить, прозвучал свисток паровоза, оповещавший о неизбежном отправлении поезда из Уинслоу. Снаружи послышался крик проводника:
– По вагонам! Следующая станция – Холбрук! Холбрук. Полтора суток. А потом всего два дня фургоном до Плезент-Вэлли.
– В Уинслоу невозможно найти ни аркебузы, ни шпаги, – ответила Мод так, как будто их разговор не прерывался. Поезд толчками сдвинулся с места, и она подошла к окну, в рамке которого был виден оставшийся позади городок. – Никто не понимал меня, когда я спрашивала, где можно купить аркебузу. Нет здесь и шпаг, но какой-то парень сказал, что он телеграфирует в Холбрук, рассчитывая на то, что там у его приятеля, индейца хопи, есть шпага. И что, может быть, тот захочет ее продать. И не беда, если Данте сбежит. Мы найдем других известных на весь мир убийц, которым пригодится наше оружие.
– Он в вагоне-конюшне. Мод скептически фыркнула.
– Он там! – настаивала Глори. – Он дал мне слово.
– Ты говоришь так, как будто веришь ему.
– Я… я ему верю, – с трудом выговорила Глори.
– Гм… – Мод повернулась, вытянув шею и посмотрев в потолок. – Зй! Все ли видели эту высокую рыжую девушку по имени Глориана Карлайл? В ее вагоне самозванец.
– Мод!
– Да, та самая Глориана Карлайл, полжизни клявшаяся в том, что никогда не поддастся ни на какие заманчивые обещания ни одного мужчины.
– Он не давал никаких заманчивых обещаний. Ему нужна работа.
Мод кипела презрительным негодованием:
– И что же он станет делать с большими деньгами, которые заработает, сварит себе горшок каши из зеркала? Может быть, он в самом деле хочет пожевать какое-нибудь древнее стекло, чтобы набраться сил для очередного убийства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107