— Черт возьми, Ариана, что случилось?— То, что никогда не удастся поправить.Мэг застыла от удивления.— Что ты имеешь в виду? Объясни.— Ты стремишься излечить неудачный брак, вынося его на всеобщее обсуждение, — произнесла Ариана, чеканя каждое слово. — А я говорю тебе, что такое «лечение» приведет к той самой беде, которой ты стремишься избежать.В комнате воцарилось тягостное молчание — Мэг обдумывала неожиданные слова Арианы.— Я не совсем поняла тебя, — осторожно сказала она.— Твое счастье. А вот я слишком хорошо знаю и понимаю, что такое предательство. Худшего проклятия, чем такое знание, наверное, не существует — я бы не пожелала его даже самому сатане, не то что Саймону Верному.— Хватит недомолвок, — отрезала Мэг. — А то я уже начинаю бояться за мое неродившееся дитя!Ариана испуганно посмотрела на маленькую женщину, чьи зеленые глаза так и метали гневные искры. Впервые Ариана поняла, что ярость глендруидов подобна самой весне: только непокорный огонь смог бы растопить ледяные путы зимы и зажечь жизнь в мерзлой земле.— Я не хотела тебя обидеть, — тихо произнесла Ариана.— Тогда скажи мне то, что я должна знать!Ариана прикрыла глаза, и ее руки крепко стиснули гладкое, холодное дерево арфы. В тишине было слышно, как потрескивает огонь в очаге да чуть-чуть звенят туго натянутые струны инструмента.— Скажи мне, глендруидская колдунья, смогла бы ты превратить разбитое яйцо в целое?— Нет.— Тогда ответь, не все ли тебе равно, где, когда и почему это яйцо разбито?— Но ты ведь не яйцо, — нетерпеливо возразила Мэг.— Да, конечно. Я просто вещь, которую сначала отдали одному владельцу, затем другому. Для мужчин я не более чем игрушка, которой они тешат свое самолюбие. Я та самая «упрямая половинка», которая никогда не сольется с другой и не станет единым целым.Внезапно Ариаиа отпустила струны — арфа издала звук, похожий на резкий крик.— Саймон знает истинную причину твоего упрямства? — спросила Мэг.— Нет.— Открой ее ему.— Если бы ты только знала, что… — начала Ариана.— Но я этого не знаю и знать не хочу, — яростно оборвала ее Мэг. — Скажи это Саймону, а не мне. Он горы свернет, чтобы помочь Доминику.— Ты требуешь от Саймона слишком многого. Это несправедливо.— Вороны не заботятся о справедливости или чувствах своих жертв. Как и глендруидские целители.Прежде чем Ариана успела возразить, она услышала, как в большой зал вошли Доминик и Саймон. Они смеялись и переговаривались друг с другом, сравнивая достоинства своих ловчих соколов.— Расскажи ему все, — сказала Мэг так тихо, чтобы ее могла слышать только Ариана. — Или это сделаю я.— Сейчас? Нет! Это касается только меня!— Смерть тоже встречает свою жертву один на один, — возразила Мэг. Потом, переведя дух добавила: — Я даю тебе время подумать об этом до завтрашнего утра. И ни минутой позже — мои сны день ото дня становятся все более зловещими.— Я не могу. Мне нужно собраться с мыслями.— Ты должна это сделать. У тебя нет в запасе вечности — только время до завтрашнего утра.— Еще слишком рано, — прошептала Ариана.— Нет, — резко возразила Мэг. — Я боюсь, уже слишком поздно.Ариана увидела во взгляде Мэг твердую решимость и поняла, что ей не удастся избежать настойчивых требований глендру-идской колдуньи.С замершим сердцем Ариана смотрела, как Саймон и Доминик входят в господские покои. Они принесли с собой запах солнца, сухой травы и холодного осеннего воздуха. Плащи трепетали при каждом движении их мускулистых плеч. На их запястьях гордо восседали соколы в колпачках.Доминик пересадил свою птицу с рукавицы на жердочку позади большого кресла и перевел взгляд с жены на Ариану. Ариане вдруг стало ясно, что Доминику прекрасно известно, о чем собиралась говорить с ней глендруидская колдунья.«Не нужно обладать особой проницательностью, чтобы заметить, что вы далеки друг от друга. А люди в замке говорят и еще кое-что».Мысль о том, что их с Саймоном отчужденность дала пищу праздным слухам, разозлила и смутила Ариану.«Вот уж сплетники будут трепать языками, когда станет известно, что я принесла с собой богатое приданое, но не уберегла свою невинность!»От этой мысли Ариане стало горько и тоскливо. Она потеряла невинность не по своей воле, и это причиняло ей страдание.Ее оцепеневшие руки стиснули арфу. Пытаясь успокоиться, Ариана пробежала пальцами по струнам, исторгнув из них мелодичные аккорды.— С добрым утром, леди Ариана, — улыбаясь, произнес Доминик. — Какие несравненные звуки извлекаете вы из своей арфы. Верно, сегодня утром вы чувствуете себя намного лучше?— Вы правы, милорд. У вас очень гостеприимный дом — я всем довольна и ни в чем не нуждаюсь.— Приятно слышать. Вы уже позавтракали?— Да, милорд.— Бланш сообщила вам последнюю новость? — спросил Доминик.— Нет. А что это за новость?— Ходят слухи, что ваш отец находится в Англии.Пальцы Арианы дернулись, и звуки рассыпались в тишине, как опавшие листья.— Милорд, вы уверены? — быстро спросила она.Доминик, заметив ее волнение, обменялся с Саймоном многозначительным взглядом.— Слухи редко бывают обманчивыми, — заметил он, пожимая плечами. — Саймон думал, вы забыли предупредить, что ваш отец собирается нас навестить.— Мой отец, если это и вправду он, поступает так, как считает нужным, — ответила Ариана, изо всех сил стараясь говорить спокойно.Но нарочитое безразличие в ее голосе и резкие звуки арфы говорили сами за себя.— Обычно благородные господа не путешествуют без свиты. А ваш отец? — спросил Доминик.— Мой отец никуда не отправляется без своих спутников — он с ними и на охоте, и на пирах.— Они к тому же еще и рыцари?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116