Вулф кивнул.– Только помни, что она делала то, что, по ее мнению, было тебе на благо, – сказал Калеб, беря Измаила за поводья. – Вроде того, что делал ты, считая, что это лучше для нее.– Adios Adios (исп.) – до свиданья.

, Кэл, – сказал Вулф решительно.Не говоря больше ни слова, Калеб направил свою лошадь в сторону заходящего солнца, забрав всех лошадей, кроме той, на которой сидела Джессика. Туспот потянулся за ними и обиженно заржал.Вулф без предупреждения запрыгнул на лошадь позади Джессики, взял из ее рук поводья и направил Туспота к осиновому подлеску. Нежные, только что распустившиеся листья казались такими неестественно зелеными в косых лучах заходящего солнца. При легких порывах ветерка они дрожали и волновались, словно живые.Джессика трепетала не меньше их. Она видела перед собой смуглую, крепкую ладонь, сжимающую поводья, и руку у своего плеча. Искушение прикоснуться пальцами к венам на запястье Вулфа было так велико, что она закрыла глаза. Ценой большого усилия воли она преодолела в себе желание потрогать жизнь, которая бешено билась в Вулфе при его внешнем спокойствии.Вулф спрыгнул с Туспота и привязал его к стройной осинке. Затем он встал перед Джессикой и посмотрел на нее вопрошающим взглядом. Это была, наверное, самая длинная минута в ее жизни. Она выдержала взгляд прищуренных темно-синих глаз, глубоко запрятав в себе боль и желание.– Ты, кажется, удивилась, когда я прискакал, – сказал Вулф.– Калеб не удивился… Он сделал все, разве что костры на деревьях не разжигал, чтобы ты нашел нас.– Я нашел бы тебя даже на краю света.– Зачем?Вопрос, кажется, вывел Вулфа из равновесия.– Ты моя жена!– Брак недействителен.– Черта с два! Я был в тебе так глубоко и так основательно, что нам не уйти друг от друга.Пунцовые розы появились на скулах Джессики, однако она не отступила.– Ты сказал, что исключаешь возможность рождения ребенка, а это противоречит моему желанию, – аккуратно сформулировала Джессика. – Это основание для развода.– Я хотел оградить тебя от риска во время родов!– Значит, ты признаешь. – Джессика холодно пожала плечами, хотя испытывала сильнейшее внутреннее напряжение. – Магистрат может рассматривать твои действия как не весьма благородные.– Вот в том-то и дело, – парировал Вулф. – Я не благородный. Ты благородная!Как ни сопротивлялась этому Джессика, она не смогла удержать слезы. От боли и гнева ее голос задрожал.– Да, это та единственная вещь, которую я не могу изменить, а ты не можешь мне простить! – отчеканила она.– Ты говоришь глупости!Ее глаза, казалось, были способны просверлить его насквозь.– Я могу научиться готовить, убираться и стирать, – сказала Джессика. – Я могу сгорать от страсти в твоих объятиях, как и ты в моих, но тебе этого недостаточно. Тебе никогда не будет этого достаточно! Ты презираешь аристократов, а мой отец был граф.– Дело не в…– Ты хочешь держать меня рядом, – продолжала она безжалостно, – но не как жену. Я не гожусь быть матерью твоих детей! Я избалованный, гадкий ребенок! Я…– Джесси, совсем не это я…–…девчонка, а не женщина, такая же бесполезная, как соски у борова, неподходящая для…– Да черт побери же!..– Да, это так! – хрипло вскричала она, глядя на него сверху. – Ты никогда мне не лгал, какой бы жестокой ни была правда. Не начинай лгать сейчас, когда больше нет необходимости. Я тебя заманила в ловушку, я тебя отпускаю на свободу. Возвращайся в страну, где ты родился, страну, которой я недостойна и никогда не буду достойна. Я такая, какая есть…– Проклятье! Ты выслушаешь меня, или я вынужден буду…–… а ты Дерево Стоящее Одиноко, и то, что ты спал со мной, – самая большая ошибка в твоей жизни.– Чушь! – выпалил Вулф. – Самая большая моя ошибка, что я пообещал Виллоу постараться сперва поговорить с тобой.Вулф без предупреждения сдернул Джессику с седла и прижался ртом к ее губам. Она пыталась вырваться, колотила его, но он был намного сильнее. Он удерживал ее до тех пор, пока дикий хмель его поцелуя не проник глубже, чем гнев.Не в силах более сопротивляться ему и себе, она покорилась мягкости, которую он к тому моменту обрел, и отдалась поцелую. Не скоро Вулф оторвался от Джессики.– Вот единственная правда, которая имеет значение, – проговорил Вулф, смахивая с лица Джессики слезы. – Ты моя, только моя. И я – твой.– Ты – Дерево Стоящее Одиноко.– А ты – солнце в моем небе. Не прячь от меня солнца, Джесси.Она хотела что-то сказать, но потрясенная тем, что увидела в его глазах, смогла лишь выговорить:– Вулф…– Останься со мной, Джесси Лоунтри, – прошептал он. – Раздели со мной эту дикую страну. Люби меня так, как люблю тебя я. Эпилог В течение последующих нескольких месяцев Вулф показал Джессике свои любимейшие места на западных землях. Они вместе ощутили в пустыне запах влажных ветров, которые приносят в иссохшую страну великое чудо – воду. Вместе они стояли среди каменных холмов, возвышающихся, словно корабли среди бесконечного песчаного моря.Вместе они любовались каньоном – таким обширным, что его может пересечь только солнце. По дну каньона серебряной змеей извивалась девственная, недостижимая река. Вместе они стояли в прокаленной солнцем тишине городов, построенных людьми, которые давным-давно умерли. Древние, загадочные, высеченные в скалах и втиснутые в расселины, города были пустынны, их единственным обитателем был ветер. Они стояли, храня тайны и дух далеких, неведомых времен.Вместе супруги путешествовали вдоль безымянных ручьев, сбегающих с вершин, которые также не имели названия, но были так высоки, что ангелы пели им в звенящей тишине перед восходом солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98