в этом доме ты одна меня любишь, а все остальные презирают.— Ну хорошо, — ответила Сесилия, — я буду тебя любить за всех: я ведь просила тебя, чтобы ты была мне сестрой!— Да. И ты не можешь себе представить, какая это для меня радость. Если бы только я действительно была твоей сестрой!..— А почему бы тебе не быть ею? Я хочу, чтобы ты была для меня сестрой.— Для тебя — да… Но для него… — Последнее слово она произнесла почти про себя.— Только знаешь, я тебе поставлю кое-какие условия.— Какие? — удивилась Изабелл.— Я хочу быть старшей сестрой.— Но ты же ведь моложе меня.— Не важно! Я старшая, вот и все. И ты должна меня слушаться.— Ну ладно, — ответила Изабелл, не в силах сдержать улыбку.— Так, значит, решено! — воскликнула Сесилия, целуя ее в щеку. — Только вот что, сестра, я не хочу, чтобы ты грустила. Не то я рассержусь.— А сама ты разве только что не грустила?— О, все уже прошло! — сказала девушка, вскакивая с гамака.И в самом деле, сладостная истома, овладевшая ею, когда она мерно покачивалась в гамаке, и вся ее задумчивость совершенно исчезли. Резвая и веселая девочка действительно на какое-то время уступила место мечтательнице, но теперь все уже было забыто.К ней вернулась прежняя насмешливость; она снова была полна той милой грации и того простодушного легкомыслия, которое порождается свежим воздухом и деревенскою жизнью.Надув щеки, она сложила губы так, что они стали похожи на бутон розы, п с очаровательнейшим изяществом стала подражать воркованию журити. При этих звуках голубка тотчас же слетела с высокой акации, уселась у нее на груди и вся затрепетала от удовольствия, когда рука девушки стала гладить ее мягкие перья.— Нам пора спать, — сказала Сесилия, и в голосе ее звучала та особая нежность, какая бывает у матери, когда она говорит с крохотным младенцем. — Голубке хочется спать, да?И, на минуту оставив сестру одну в саду, она отдалась заботам о двух друзьях, с которыми коротала здесь свои дни. В каждом движении ее были любовь и нежность, говорившие о том, сколько чувств таят в себе глубины ее сердца под покровом совсем еще детского простодушия.В это время послышался топот лошадей где-то близко от дома. Изабелл взглянула на берег реки и увидела группу всадников — они въезжали в ограду.От неожиданности она вскрикнула; в крике этом были и радость и испуг.— Кто это приехал? — спросила Сесилия, подбегая к сестре.— Это они.— Кто они?— Сеньор Алваро и другие.— Ах, вот как! — воскликнула Сесилия и покраснела.— Что-то они уж очень скоро вернулись? — спросила Изабелл, не заметив смущения девушки.— Да, пожалуй. Мало ли что там могло случиться!— Прошло только девятнадцать дней, — вырвалось у Изабелл.— Как, ты даже дни считала?— Чего же проще, — ответила Изабелл, в свою очередь краснея. — Послезавтра будет как раз три недели.— Пойдем посмотрим, какие они привезли нам подарки!— Подарки, нам? — переспросила Изабелл, с какой-то особенной грустью подчеркнув последнее слово.— Да, нам, потому что я заказала ниточку жемчуга Для тебя. Жемчуг очень пойдет к твоему липу! Знаешь, ведь я завидую тебе, что ты такая смуглая!— А я бы, верно, жизнь отдала за то, чтобы быть такой беленькой, как ты, Сесилия.— Смотри, солнце уж садится. Идем!И обе пошли к дому. VI. ВОЗВРАЩЕНИЕ В то время как девушки сидели в саду, двое мужчин прогуливались в тени по другую сторону площадки.В одном из них, высоком и статном, по его гордой осанке и по одежде легко можно было узнать именитого фидалго.На нем был черного бархата камзол с шелковыми отворотами кофейного цвета, бархатные панталоны, тоже черные, и высокие сапоги из белой кожи с золочеными шпорами.Белоснежный плоеный воротник облегал его шею, оттеняя красивую седую голову.Из-под коричневой шляпы без пера выбивались пряди серебристых волос, ниспадавших на плечи. Сквозь длинную бороду, белую, как пена водопада, просвечивали розоватые щеки, резко очерченный рот, в маленьких живых глазах горел огонек.Этот фидалго был дон Антонио де Марис. Несмотря на свои шестьдесят лет, он в полной мере сохранил бодрость, и, должно быть, именно потому, что жил деятельною жизнью. Держался он прямо и ходил твердой, уверенной походкой, как ходят мужчины в расцвете сил.Бок о бок с ним прогуливался другой пожилой мужчина со шляпой в руке. Это был Айрес Гомес, его эскудейро Эскудейро — низшее рыцарское звание в Португалии, которое могло присваиваться и простолюдину, служившему на жалованье у знатного вельможи. Эскудейро обычно сопровождал своего господина в военных походах и был его доверенным лицом.

и испытанный товарищ всех его странствий. Фидалго во всем доверял ему, как человеку преданному и умевшему молчать.То ли оттого, что на чертах его лежал отпечаток какой-то настороженности и беспокойства, то ли оттого, что овал его лица был несколько удлинен, эскудейро чем-то походил на лисицу, и сходство это становилось еще более разительным из-за его не совсем обычного костюма. Поверх коричневого вельветового камзола на нем была куртка из лисьего меха; из этого же меха были и его очень высокие сапоги.— Хоть ты и не хочешь признаться, Айрес Гомес, — сказал фидалго, обращаясь к эскудейро и продолжая отмеривать шаги, — я убежден, что в душе ты со мной согласен.— А я и не говорю, что нет, сеньор кавальейро: я ведь признаю, что дон Диего поступил безрассудно, убив эту индианку.— Скажи лучше, жестоко, безумно! Неужели ты думаешь, что из-за того только, что он мой сын, я стану его оправдывать!— Вы слишком к нему суровы.— Так оно и должно быть! Фидалго, который убивает слабое, беззащитное существо, поступает недостойно и подло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110