Может быть, то была одна из тех тайн, от которых сразу изменяется все вокруг и прошлое оживает, чтобы заслонить настоящее?Может быть, сокровище, баснословное, такое, которому нет цены, искушающее человека, бессильного перед страшным соблазном?Может быть, оружие, сильное и неотразимое, от которого ничто не может спасти, кроме чуда, кроме самого провидения?То был тонкий порошок кураре, страшного яда индейцев. В глубоком отчаянии Изабелл коснулась губами стекла.— Мама! Мама!Рыдания надрывали ей грудь. Х. НА РАССВЕТЕ Наутро, едва только рассвело, Сесилия открыла калитку садика и подошла к ограде.— Пери! — позвала она.Индеец вышел из хижины; он прибежал к ней радостный, но вместе с тем робкий и смущенный.Сесилия села на скамейку среди травы. Ей с трудом удавалось сохранять серьезный вид, и время от времени на губах ее появлялась улыбка.Несколько мгновений она укоризненно смотрела на индейца своими большими голубыми глазами. Потом сказала ему голосом скорее жалобным, чем суровым:— Я очень сердита на Пери!Лицо индейца омрачилось.— Сеньора сердита на Пери? За что?— За то, что Пери злой и неблагодарный: вместо того чтобы охранять свою сеньору, он ушел охотиться и чуть не погиб! — огорченно сказала девушка.— Сеси хотела видеть живого ягуара!— Так мне уж и пошутить нельзя? Стоит только сказать, что я чего-то хочу, и ты кидаешься, как безумный?— А разве, когда Сеси понравится цветок, Пери не мчится его сорвать? — спросил индеец.— Да, мчится.— А когда Сеси слышит, как поет птичка софрер Софрер — маленькая птичка золотистого цвета с иссиня-черной грудкой. Звуки ее мелодичного пения напоминают слово «софрер», отчего первые поселенцы и дали ей такое имя.

, разве Пери не бежит ее поймать?— Ну и что же?— Сеси захотелось видеть ягуара — Пери пошел за ягуаром.Сесилия не могла сдержать улыбки, услыхав этот примитивный силлогизм, который в устах простодушного немногословного индейца звучал и поэтично и свежо.Но она твердо решила сохранять строгий вид и как следует разбранить Пери за то, что он вчера ее напугал.— Ведь нельзя же так, — продолжала она, — что же, по-твоему, дикий зверь — это птичка или цветок, который можно сорвать?— Все одно — раз того хочет сеньора.— Ну в таком случае, — потеряв терпение, воскликнула девушка, — если бы я попросила у тебя вот это облако? — И она показала ему на белые облака, которые неслись по все еще окутанному ночными тенями небу.— Пери пойдет за ним.— За облаком?— Да, за облаком.Сесилия решила, что индеец совсем сошел с ума, а тот продолжал:— Только раз облако не здесь, не на земле, и человек не может его достать, Пери сначала умрет, а потом пойдет попросить это облако у бога, того, что на небе, а потом принесет его Сеси.Слова эти были сказаны с той простотой, которая и есть язык сердца.Девушка, подумавшая было, что Пери не в своем уме, поняла вдруг всю высоту его самоотречения, все благородство этой простой и дикой души.Вся ее притворная строгость исчезла — на губах у нее заиграла улыбка.— Спасибо тебе, мой добрый Пери! Ты мой верный друг; но я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью из-за моего каприза. Ты должен жить, чтобы защищать меня, как ты уже защитил однажды.— Сеньора больше не сердится на Пери?— Нет, хоть и должна бы сердиться, потому что вчера Пери огорчил свою сеньору: она ведь решила, что Пери умер.— И Сеси огорчилась! — воскликнул индеец.— Сеси плакала! — с очаровательным простодушием ответила девушка.— Прости меня, сеньора!— Я не только тебя прощаю, но хочу еще сделать тебе подарок.Сесилия побежала к себе в комнату и принесла пару пистолетов, которые по ее просьбе привез Алваро.— Посмотри! Пери хотелось, чтобы у него были такие?— Очень!— Ну так бери! И никогда с ними не расставайся, это тебе память о Сесилии. Хорошо?— О! Скорее солнце расстанется с Пери, чем Пери с ними.— Когда ты будешь в опасности, вспомни, что Сесилия дала их тебе, чтобы они тебя защитили, чтобы спасли тебе жизнь.— Потому что моя жизнь принадлежит тебе, сеньора, не правда ли?— Да, она принадлежит мне, и я хочу, чтобы ты сохранил ее для меня.Лицо Пери сияло от удовольствия и безграничного счастья. Он засунул пистолеты за пояс из перьев и гордо поднял голову, как король, которого помазали на царство.Для него эта девушка, этот белокурый голубоглазый ангел, была воплощением божества на земле. Восхищаться ею, вызывать на ее губах улыбку, видеть ее счастливой — было для него настоящим священнодействием. И, преисполняясь перед нею благоговения, он отдавал ей все несметные сокровища, всю поэзию своего еще не тронутого любовью сердца.В сад пришла Изабелл. Бедная девушка не спала всю ночь, и на лице ее были заметны следы жгучих слез, обжигающих щеки и распаляющих сердце.Ни она, ни индеец даже не взглянули друг на друга: они друг друга не выносили. Это была взаимная антипатия, начавшаяся с первого дня встречи и с каждым днем возраставшая.— Пери, мы с Изабелл сейчас пойдем купаться.— А Пери пойдет с тобою, сеньора?— Да, но только при условии, что Пери будет вести себя тихо и спокойно.Чтобы понять, почему Сесилия поставила это условие, надо было знать, какое событие произошло однажды, когда обе девушки пошли купаться, — а купались они обычно по воскресеньям.В правой руке Пери всегда носил лук, грозное оружие, с которым он никогда не расставался; индеец садился где-нибудь поодаль на берегу реки, забирался на самую высокую скалу или на дерево и никого не подпускал ближе чем на двадцать шагов к тому месту, где девушки купались.Если какой-нибудь авентурейро случайно заходил за пределы этого круга, который индеец устанавливал сам, Пери со своей наблюдательной вышки сразу же его замечал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110