– И Ангел Добрых Дел и Грехов напишет об этом в своей книге большими буквами на странице добрых дел. А сейчас оставайся здесь и присматривай за малютками, у меня много дел.
Я шла к мисс Протеро, и в душе теплилась надежда, что Юлан ошиблась. Глупая надежда: как и я, Юлан часто видела смерть и не могла ошибиться.
Я причесала мисс Протеро и надела на нее чистую сорочку. Она еще не полностью окоченела, наверное, умерла чуть заполночь. Она сильно исхудала, и мне было нетрудно самой аккуратно завернуть ее в одеяло, оставив открытым лицо. Затем я спустилась к Юлан.
– Уведем детей подальше, возьмем доску и на ней перенесем мисс Протеро в часовню. – Часовня была крошечным зданием в задней части бывшего храма. – Сегодня я закажу гроб в деревне, а завтра утром, пораньше, отвезу ее в Ченгфу. Доктор Ленгдон и мистер Тэттерсолл помогут мне ее похоронить. Детям ничего не будем говорить, пока не похороним.
Юлан кивнула.
– Они не будут спрашивать, где она. Они уже давно ее не видели.
– Верно. Устроим сегодня генеральную уборку. Уроков не будет, всем работать.
Какое облегчение, когда у тебя столько работы! Работа не давала мне предаваться горю и плакать по мисс Протеро. Работа помогала мне отвлечься не только от скорби, но и чего-то более страшного. Весь день я боролась со своим воображением, услужливо напоминавшим мне о том, что сейчас может происходить с Николасом Сэбином, в этот самый момент, когда я что-то делаю по дому.
К вечеру я так устала, что попросила Юлан уложить детей – задача не из легких. Внизу, в кухне, я искупала новорожденную, покормила ее и уже укладывала на ночь в ящик с сеном, когда услышала звук, который бы никогда не перепутала ни с каким другим. Кто-то открывал большие деревянные ворота миссии, и они громко скрипели. Я выбежала во двор и посмотрела в глазок во входной двери. Входная дверь у нас была прочная.
В ворота въезжал фургон. Такого большого фургона я еще не видела. Двух волов в упряжке погонял человек, ехавший рядом на пони. На нем было толстое пальто и круглая шапка из черного меха. Светила яркая луна, и мне было видно все до мельчайших подробностей. Это был чужак, иностранец, которого я раньше не встречала. На козлах сидел китаец, но рядом с ним – еще один чужак, высокая женщина, тепло одетая, в большой шляпе. Я видела такие на фотографиях в газетах и журналах, которые когда-то мисс Протеро регулярно выписывала из Англии.
Когда я открыла дверь, всадник крикнул по-китайски с сильным акцентом:
– Не бойтесь. Мы друзья.
Я вышла, а он, подъехав, очевидно, хорошо меня разглядел, потому что перешел на английский:
– Все в порядке. Мы из «Англиканской миссии» в Тяньцзине. Я – Стенли Феншоу.
Я испуганно сказала:
– О! Добрый вечер, мистер Феншоу. Он оглянулся и крикнул:
– Мы приехали, Маргарет!
Он спрыгнул с пони и подошел ко мне. Двигался он очень быстро, будто в нем было столько энергии, что невозможно не торопиться. Он сдвинул свою меховую шапку на затылок, и я увидела, что ему около сорока, что лицо у него квадратное и смуглое, а вокруг глаз – глубокие морщины. Если бы не яркие улыбающиеся глаза, лицо его было бы суровым.
– Вы, должно быть, Люси Уэринг, – сказал он.
– Да, сэр. Я – Люси Уэринг.
Он снял перчатку и положил руку мне на плечо.
– Ну, Люси, я уверен, мисс Протеро было очень нелегко, но теперь ее неприятности закончились, и твои – тоже. Боюсь, ей пришлось долго ждать, но мы, наконец, здесь.
Я не знала, плакать мне или смеяться, плохо мне или хорошо. Вот и подоспела помощь после стольких лет борьбы, всего через несколько часов после смерти мисс Протеро, и в тот самый момент, когда мы меньше всего в ней нуждаемся. Я широко распахнула дверь и сказала:
– Входите, пожалуйста, сэр. Вы и ваши друзья, наверное, замерзли. Я приготовлю чай.
Высокая дама спустилась с козел без посторонней помощи. И пока она шла к нам решительным шагом, я увидела, что она англичанка и что у нее рыжие волосы. Кучер-китаец подошел к фургону сзади и помог двум молодым китаянкам выйти из него. В холле рыжеволосая дама сбросила с себя накидку, подбоченилась и огляделась. Пока она оглядывалась, глаза ее наливались яростью. Я не видела раньше рыжих волос, а теперь была просто потрясена тем, что глаза у нее – зеленые!
Когда она заговорила, мне пришлось к ней прислушиваться: у нее был незнакомый мне акцент:
– Куча детей в развалинах, и над ними – семнадцатилетняя девица. Придется поработать, Стенли.
– Да уж, – сказал мистер Феншоу и улыбнулся мне. – Люси, может быть, ты скажешь мисс Протеро, что мы приехали?
– Извините, сэр. Мисс Протеро болела… была прикована к постели несколько месяцев… она умерла вчера ночью.
Наступила долгая тишина. Мистер Феншоу и рыжеволосая дама смотрели друг на друга, затем – на меня.
– Несколько месяцев? – повторил мистер Феншоу. – Ты хочешь сказать, что сама со всем управлялась?
– Да, сэр. Здесь больше никого нет.
Рыжеволосая дама подошла ко мне и обняла за плечи.
– Теперь есть, милочка, – мягко сказала она и уже не казалась такой сердитой.
* * *
Час спустя мы сидели втроем в комнате мисс Протеро. Я все еще смущалась, но уже знала кое-что о своих нежданных гостях. Преподобный Стенли Феншоу и его жена работали в миссии в Тяньцзине последние пять лет. Она была шотландка, это, я думаю, и объясняло необычный для меня акцент и некоторые словечки, которые она употребляла. Кучер был новообращенный христианин, как и две молодые китаянки, которые прошли специальную подготовку, как сестры милосердия. Бесценный груз, который я привезла утром на муле, казался таким незначительным по сравнению с тем количеством одежды, одеял, лекарств и продовольствия, которое находилось в большом фургоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107