И какое негодование испытывали Инга и Рена, когда им пришлось преклонить колени перед Ютой! Они едва не лопнули от злости.Однако Юта не позволила им подняться с земли.— Я — Юта, — сказала она. — Я старшая среди рабочих невольниц. Все они находятся в моем подчинении. Вам также придется выполнять все мои указания. Я буду обращаться с вами так же, как со всеми остальными девушками, не лучше и не хуже. Если какие-то мои распоряжения не будут выполнены вами в точности и в срок, вы будете наказаны плетьми.Они смотрели на Юту, едва осознавая, о чем она говорит.— Все понятно? — спросила старшая невольница.— Д… да… — пробормотала Инга.— Да, — ответила Рена.— Рабыня Эли-нор, выйди ко мне! — скомандовала Юта.Подчиняясь ее приказу, я, прятавшаяся за спинами девушек, неохотно вышла вперед.Инга и Рена, я заметила, обменялись довольными взглядами. Я испугалась.— Это обыкновенная рабыня, — сказала Юта. — Такая же, как вы. Вам запрещается проявлять к ней жестокость.— Но, Юта! — попыталась было возразить Инга.— Иначе вас ждет наказание плетьми! — отрезала Юта.Инга посмотрела на нее, с трудом сдерживая переполняющую ее злость.— Вам все понятно? — спросила Юта.— Да, — процедила сквозь зубы Инга.— Понятно, — ответила Рена.— Эли-нор, — распорядилась Юта, — выдай этим новым невольницам рабочие туники и потом снова приведи их ко мне. Я расскажу им об их повседневных обязанностях.Я подвела Ингу, Рену и остальных новых девушек к стоящему в дальнем конце барака большому сундуку и выдала каждой из них по грубой короткой рубахе, в которых им придется выполнять все работы в военном лагере Раска из Трева. Все рубахи были выстиранными, тщательно залатанными и отутюженными. Некоторые из них я сама стирала и гладила небольшими горианскими нагреваемыми на огне утюгами.Девушки выстроились в очередь. Все они были обнажены. На каждой из них был только недавно надетый на шею ошейник.Я доставала из сундука рубаху и бросала ее очередной невольнице.— Но ведь я прошла обучение рабыни для наслаждений! — возразила Инга, с презрением вертя в руках грубую, короткую невольничью тунику.— Надевай, — отмахнулась я от нее.— Я принадлежала к высшей касте! — с негодованием воскликнула Рена.— Надевай! — настойчиво повторила я. С потемневшими от злости лицами Инга и Рена натянули на себя грубые рубахи.— Из тебя получится хорошая невольница для грязных работ, — наблюдая за Ингой, не удержалась я от замечания.Инга сжала кулаки в бессильной ярости.— Из тебя тоже, — бросила я Рене. Та только закусила губу.Я оглядела остальных девушек, с презрительными минами вертящих в руках туники для грязных работ.— А ну, надевайте их быстрее! — прикрикнула я.Девушки поспешно натянули на себя рубахи, и я повела их к Юте для прохождения дальнейшего инструктажа.На четвертый день после появления в военном лагере Инги, Рены и прибывших с ними девушек тарнсмены Раска вернулись из очередного полета.Лагерь охватило обычное связанное с их возвращением радостное волнение.Я тоже вскочила на ноги, услышав возбужденные голоса.— Заканчивай свою работу, — остановила меня Юта.— Юта! — воскликнула я. — Ну, пожалуйста!— Продолжай работать! — отрезала старшая невольница.Я безропотно опустилась на землю перед гладильной доской и снова взяла в руки утюг. Рядом лежала гора выстиранных мной рано утром рабочих туник, которые мне еще предстояло погладить. Я взяла очередную тунику, положила ее на гладильную доску, установленную на двух больших плоских камнях, и придавила ее утюгом. Тунику обволокли клубы пара. Второй утюг разогревался над огнем, разведенным в медной жаровне.Из-за бревенчатых стен кухонного барака, где мы обычно гладили белье, доносилось хлопанье крыльев опускающихся на землю тарнов и возбужденные голоса девушек, встречающих возвращающихся тарнсменов. За толстыми стенами мне не было их видно; я слышала только их радостные крики.— Какая она красивая! — донесся до меня восхищенный возглас какой-то невольницы.Очевидно, в лагерь привезли новую пленницу. А я даже не могла посмотреть на нее вместе со всеми. Такая несправедливость!Я сильнее придавила утюгом разглаживаемую тунику.Я должна оставаться здесь, на кухне, гладить эти рубахи, пока остальные девушки встречают вернувшихся воинов и рассматривают их добычу. Мне нельзя даже издали поприветствовать тарнсменов.Интересно, а Инга тоже там? Наверное, улыбается сейчас и машет рукой Раску, нашему хозяину.Мне было очень обидно, но я тут же напомнила себе, что ненавижу Раска из Трева и что все это мне совершенно безразлично.Возбужденные возгласы девушек стали стихать, и я поняла, что тарнсмены сейчас спускаются с седел на землю и ведут, наверное, своих захваченных в рейде пленниц в палатку для женщин. Встречавшие воинов девушки начали снова приниматься за работу.Я продолжала гладить рубахи.Через четверть часа, все еще стоя склонившись над гладильной доской, я поймала себя на странном ощущении, будто за мной кто-то наблюдает. Я бросила взгляд на дверь и увидела прямо перед собой длинные стройные ноги. Словно зачарованная, я подняла глаза выше, и из груди у меня вырвался сдавленный крик.Передо мной стояла женщина в одеянии из шкур лесных пантер. С широкого пояса женщины свисал длинный охотничий нож. Руки и шею ее унизывали простые золотые украшения.Я уронила голову и застонала от отчаяния.— Вы, кажется, знакомы? — раздался за спиной голос Раска.Я отрицательно покачала головой. Нет! Нет! Я не хотела в этом признаваться.— Подними голову, рабыня, — приказала Вьерна. Я подняла на нее испуганные глаза.— Кто это такая? — повернулась она к Раску из Трева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138