Я не обращала на нее внимания.— Не наказывайте меня! Это она первой меня ударила, — доказывала я охраннику.— Ты лжешь! — воскликнула Инга.— Ты сама лжешь! — не сдавалась я. Юта смотрела на меня с глубоким разочарованием. Лана покатывалась со смеху.— Охранник был рядом, — не скрывая своего веселья, пояснила она. — Он все видел!Я тут же прикусила язык. Меня, рабыню, поймали на лжи! Чем это могло закончиться — страшно было даже себе представить. Все внутри меня оборвалось.Однако охранник не спешил наказывать меня плетью. На лице у него играла кривая усмешка. Его, как и Юту, кажется, совсем не удивило, что я ему солгала. Он, к моему возмущению, словно и не ожидал от меня ничего другого.Только тут я поняла, кем меня считают в загонах для невольниц. Я была крайне раздосадована.Охранник не торопясь связал нам обеим за спиной руки. После этого он подвел меня к боковой стене клети и, перебросив мои волосы через продольную балку, завязал их на металлических прутьях тугим узлом. Подобным же образом он поступил и с Ингой, привязав ее за волосы к противоположной стороне клети, напротив меня. Мы с Ингой не могли не только присесть, но даже отвернуться друг от друга.— Приятных сновидений, — пожелал охранник устраивающимся на соломенной подстилке Юте и Лане.— Спокойной ночи, хозяин, — в один голос ответили они.— Желаю хорошенько отдохнуть, — бросил охранник нам с Ингой.— Спокойной ночи, хозяин, — пробормотали мы. Охранник запер за собой двери и ушел. Несколько часов спустя, перед самым рассветом, Инга бросила на меня полный ненависти взгляд.— Ты лгунья, Эли-нор, — процедила она сквозь зубы.— А ты дура, — не осталась я в долгу.На следующее утро, едва успел охранник отвязать наши волосы от металлических прутьев решетки, как мы с Ингой со стоном опустились на пол. Я так устала, что даже не заметила, как охранник развязал нам руки. Я лежала, прижавшись лицом к полу, ничего не видя вокруг себя и не слыша.Через некоторое время, придя в себя, я подползла к лежащей в другом конце клети Инге.— Прости меня, Инга, — пробормотала я. — Я виновата.Она обожгла меня ледяным взглядом. Простояв всю ночь напролет, она измучилась не меньше меня.— Прости меня, — снова попросила я. Инга отвернулась.— Прости ее, — вступилась Юта. — Она признает свою вину.Я почувствовала благодарность к своей заступнице. Инга не хотела встречаться со мной взглядом.— Эли-нор слабая, — продолжала Юта. — Она испугалась.— Эли-нор лгунья, — твердо стояла на своем Инга. Она обернулась и посмотрела мне в лицо. Глаза ее пылали ненавистью. — Она рабыня! — процедила она сквозь зубы.— Мы все рабыни, — со вздохом заметила Юта.Инга отвернулась и уронила голову на колени. На глаза мне навернулись слезы. Юта поспешила обнять меня за плечи.— Не плачь, Эли-нор, — прошептала она.Меня внезапно охватила ярость. Я отстранилась от Юты, и она отошла на свою половину клети.Инга права. Я рабыня!Я легла на спину и уставилась невидящим взглядом в потолок. Да, я рабыня. Но в отличие от той же Инги я превосходная, великолепная рабыня!В проходе раздались шаги охранника. Я немедленно вскочила на ноги и прижалась лицом к железным прутьям решетки.— Хозяин! — окликнула я его.Он обернулся и, увидев мою протянутую руку, с усмешкой вытащил из кармана леденец, держа его в дюйме от моей ладони. Состроив комичную гримаску, я изо всех сил старалась дотянуться до конфеты, но он каждый раз отводил руку так, что я не могла ее достать. Наконец натешившись, он отдал мне конфету.— Спасибо, хозяин, — с благодарностью произнесла я, зажав конфету в кулаке.Некоторые из охранников всегда носили с собой конфеты. А этого охранника я знала особенно хорошо. Я всегда безошибочно узнавала его шаги.Вот и сейчас я была очень собой довольна. Инге бы ни за что не удалось выпросить у него конфету!Я поудобнее устроилась на соломенной подстилке и попробовала леденец.— Я тебя прощаю, Эли-нор, — вдруг сказала Инга; голос у нее был тихим и слабым.Я не ответила, решив, что это какая-нибудь уловка с ее стороны и она просто хочет, чтобы я поделилась с ней конфетой.— Со мной такие номера не проходят! — усмехнулась я, и тут же ко мне приблизилась Лана.— Давай сюда конфету! — потребовала Лана.— Это моя! — возразила я.— Давай! Я — первая девушка в нашей клетке!Спорить с Ланой было бессмысленно. Она была сильнее меня.Я с сожалением отдала ей конфету, и она тут же засунула ее в рот.Я подползла к Инге.— Ты и вправду меня простила? — спросила я.— Да, — ответила Инга.Я отошла в свой угол и растянулась на соломенной подстилке.Инга была права. Я — рабыня!Я перевернулась на спину и устремила взгляд в потолок.“Да, Эли-нор, — сказала я себе, — ты — рабыня! Это ясно доказали тебе и женщины-пантеры, и тот низкорослый человек в хижине. Ты рабыня по самой своей природе, и от этого никуда не деться. Однако ты красивая рабыня, — напомнила я себе. — Красивая и умная! А это самое главное”.И все же мне было совершенно не понятно, каким образом я, Элеонора Бринтон, прежде столь богатая, элегантная и высокомерная женщина, могла так быстро превратиться в самую обычную рабыню, лежащую сейчас на соломенной подстилке и внимательно разглядывающую потолок невольничьей камеры.У меня уже не было надежды вернуться на Землю. Люди в серебристом дискообразном корабле, несомненно, прилетали сюда не с моей планеты. Да и здесь я больше не встречала ни подобных летательных аппаратов, ни людей соответствующего этой технике уровня развития. К тому же, насколько я могла предположить, эти астронавты могли оказаться еще более свирепыми и жестокими, чем люди из черного корабля или горианцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138