В сумерках тот был похож на огромного медведя.
- Сержант.
- Хелло, босс.
- Этот генерал Мозес оказался значительно ближе, чем мы думали. Его
видели в двухстах километрах отсюда, по дороге из Сенвати.
Раффи присвистнул.
- Будем сейчас смываться, босс?
- Нет. Я хочу на конце дамбы оборудовать пулеметное гнездо. Если он
появится, мы сможем удерживать его необходимое для отъезда время. Займись
этим.
- Да.
- Я уезжаю в миссию - там остался белый священник. На время моего
отсутствия старший - лейтенант Хейг.
- О'кей, босс.

10
- Простите меня, Брюс. Я должна была вам сказать, - кающимся тоном
произнесла Шерман.
- Не расстраивайтесь из-за этого, - на самом деле Брюс так не думал.
- Мы пытались уговорить отца Игнатиуса переехать в город. Мартин
много раз разговаривал с ним, но он всегда отказывался.
Брюс помолчал. Он осторожно вел машину по дамбе. Над бетонной дорогой
ветер носил клочки тумана, поднимающегося с болота. Маленькие насекомые,
яркие в свете ламп, как трассирующие пули, неслись навстречу и разбивались
о лобовое стекло. В болоте на все лады оглушительно орали лягушки.
- Я извинилась, - пробормотала Шерман.
- Я слышал, повторяться нет необходимости.
Она на время замолчала.
- У вас всегда плохое настроение?
- "Всегда", - резко сказал Брюс, - именно то слово, которое
необходимо исключить из всех языков.
- Так как этого не произошло, я продолжаю пользоваться им. Вы не
ответили. У вас всегда плохое настроение?
- Мне просто не нравится бардак.
- А что это такое?
- То, что сейчас произошло. Ошибка, происшедшая по вине
безответственного либо глупого человека.
- Вы никогда не были причиной бардака, Брюс?
- Это грубое слово, Шерман, - Брюс перешел на французский. - Молодые
воспитанные барышни таких слов не произносят.
- Вы никогда не совершаете ошибок? - поправилась Шерман.
Брюс помолчал. "Достаточно смешно, - подумал он. - Никогда не делаете
ошибок! Брюс Карри - первостатейный идиот!"
- Бонапарт. Спокойный, молчаливый, деловой.
- Я этого не говорил, - начал защищаться Брюс, затем разглядел в
тусклом свете приборов озорное выражение ее лица и не смог удержать
улыбки.
- Я веду себя, как мальчишка.
- Хотите сигарету?
- Да.
Она прикурила сигарету и передала ее Брюсу.
- Ошибки вам не нравятся, - она помедлила. - А что нравится?
- Многие вещи.
- Например?
Они съехали с дамбы, и Брюс начал набирать скорость.
- Я люблю стоять на горе в ветреную погоду, люблю вкус моря. Люблю
Синатру, салат из раков, люблю держать в руках хорошее ружье, люблю
детский смех. Люблю вкус первой затяжки прикуренной от костра сигареты,
запах жасмина, ощущение шелка. Я также люблю спать по утрам. Меня
захватывает игра в шахматы. Мне очень нравятся тени в лесу. Конечно, я
люблю деньги. Но особенно я люблю женщин, которые не задают лишних
вопросов.
- Это все?
- Нет это только начало.
- Ну а что вам не нравится, кроме ошибок?
- Женщины, которые задают лишние вопросы, - он заметил, что она
улыбается, - эгоизм, естественно кроме своего, суп из репы, политика,
светлые волосы на лобке, шотландское виски, классическая музыка и
похмелье.
- Я уверена, что это не все.
- Конечно нет.
- Вы очень чувствительны. Это видно по вашим ответам.
- Согласен.
- Вы не упоминаете других людей. Почему?
- Этот поворот к миссии?
- Да. Снижайте скорость. Дорога очень плохая. Почему вы не говорите о
своих отношениях с другими людьми?
- Почему вы задаете столько вопросов? Может быть когда-нибудь я вам
отвечу.
Она немного помолчала.
- А что вы хотите от жизни? Только то, что сказали? И все?
- Нет, я не хочу даже этого. Я не хочу ничего, ничего не ожидаю.
Только я застрахован от разочарований.
- Вы не только ведете себя по-детски, - внезапно рассердилась она, -
Но говорите, как ребенок.
- Еще одна нелюбимая мною вещь - критика.
- Вы молоды, умны. У вас привлекательная внешность.
- Благодарю вас. Это значительно приятней.
- И вы дурак.
- Не так приятно, но волноваться не стоит.
- Я не собираюсь, - она пыталась подобрать слова. - Вы можете...
пойти и прыгнуть из озера?
- Вы имеете в виду в озеро?
- В, из, боком, задом. Мне все равно.
- Хорошо слава Богу, договорились. Это, наверное миссия. Я видел
свет.
Она не ответила, только тяжело вздохнула и так глубоко затянулась
сигаретой, что огонек осветил салон автомобиля. Церковь была не освещена,
но в соседнем длинном и низком здании Брюс заметил свет и скользящие в
окнах тени.
- Это больница?
- Да.
Брюс остановил "Форд" у маленькой террасы, включил фары и мотор.
- Вы не будете заходить?
- Нет.
- Я хотел бы, чтобы вы представили меня отцу Игнатиусу.
Минуту она не шевелилась, затем резко открыла дверь и пошла по
ступенькам террасы, не оглядываясь на Брюса. Он прошел следом через
приемный покой, по коридору мимо операционной в одну из палат.
- А, мадам Картье, - отец Игнатиус отошел от одной из кроватей и
пошел им навстречу. - Я слышал, что в Порт-Реприв прибыл спасательный
поезд. Я думал, что вы уже уехали.
- Еще нет, святой отец. Мы уезжаем завтра утром.
Отец Игнатиус был высоким, выше шести футов, и худым. Руки его,
казалось, состояли из одних костей, без волос, с синими рельефными венами.
Как у большинства высоких худых людей, у него были круглые плечи. Огромные
костлявые кисти и крупные ноги в коричневых открытых сандалиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74