Брюс слышал
дыхание спящих людей, приглушенное покашливание, бормотание. Он не мог
спать. Лежа на спине, заложив одну руку за голову, он курил и смотрел на
брезентовую крышу. В его голове пробегали события последних четырех дней:
Обрывки разговоров, смерть Андре, Боуссье, стоящий рядом со своей женой,
разрывы гранат, липкая кровь на его руках, насилие и ужас. Брюс беспокойно
пошевелился, отбросил в сторону сигарету и закрыл глаза руками в попытке
остановить воспоминания. Но они продолжали вспыхивать в его мозгу, как
картинки на экране, беспорядочно, потеряв всякий смысл, но сохранив весь
ужас. Он вспомнил муху на своей руке, вспомнил, как она торжествующе
потирала лапки, и начал метаться. "Я схожу с ума. Я должен это
прекратить". Он быстро сел, поджал колени к груди, кошмар прекратился.
Теперь он почувствовал печаль и одиночество. Ужасное одиночество,
потерянность и бессмысленность существования. Он сидел на одеяле и казался
себе маленьким и испуганным сироткой. "Я сейчас заплачу. Я чувствую это".
И, как дитя в объятия матери, Брюс Карри пошел к Шерман.
- Шерман! - он попытался найти ее в темноте.
- Брюс, что случилось? - она быстро села.
- Где ты? - в панике прошептал Брюс.
- Я здесь, что случилось? И он нашел ее, и неуклюже охватил руками.
- Шерман, обними меня, прошу тебя.
- Любимый, - она была встревожена, - что с тобой? Скажи мне.
- Просто обними меня, Шерман. Ничего не говори, - он прижался к ней и
уткнулся лицом в шею. - Ты так мне нужна! О, господи, как ты мне нужна!
- Брюс, - она поняла все, нежно, успокаивающе поглаживая его по
затылку.
- Мой Брюс, - она крепко обняла его. Ее тело начало инстинктивно
покачиваться, убаюкивая его, как ребенка. Постепенно его тело расслабилось
и он прерывисто вздохнул.
- Мой Брюс, - она приподняла тонкую сорочку и прижала его голову к
своей голой груди. Ее рассыпавшиеся волосы заслонили их обоих от
окружающего мира. Прижимая к себе его крепкое тело, ощущая нежное
прикосновение к своей груди, понимая, что она вселяет силы в любимого
человека, она уже была счастлива. Но потом в ней что-то изменилось и она
почувствовала новое, сжигающее ее желание.
- Да, Брюс, да! - она говорила прямо в его ищущие жадные губы. И он
был над ней не ребенок более, а взрослый мужчина.
- Ты так прекрасна, - его грубые любящие руки обняли ее.
- Быстрее, Брюс! - она задрожала от силы своего желания.
- Сейчас, Брюс, - она подалась бедрами ему навстречу.
- Я сделаю тебе больно.
- Нет, я хочу эту боль, - она почувствовала внутри себя сопротивление
и закричала в нетерпении.
- Войди в меня! О, как жжет.
- Я остановлюсь.
- Нет, нет.
- Любимая, я не вынесу этого.
- Да, Брюс, любимый. Ты достал до самого сердца. Ее кулачки стучали
по спине. И он вошел в нее, чувствуя упругое сопротивление, а затем еще и
еще, поднимаясь на самые вершины чувства. Оно росло в нем, обжигающе
горячее, заполняющее все уголки души, нестерпимое, как боль.
- О, Брюс, я умираю.
И вместе в бездну. Все исчезло в этой бездонной пропасти - и время, и
пространство. А в джунглях продолжали бить барабаны. Много, много позже
она заснула, склонив голову на его плечо. А он вслушивался в звуки ее сна.
Они были настолько мягки, что услышать их мог только любящий человек. "Да,
я, наверное, люблю эту женщину. Но я должен быть абсолютно уверен, потому
что того, что произошло с Джоан, я уже не переживу. И потому что я люблю
ее, я не хочу наносить ей рану неудачным супружеством. Лучше закончить
сейчас, пока еще есть силы вынести горечь разлуки". Брюс зарылся лицом в
ее волосы, она во сне еще крепче прижалась к его груди. "Очень трудно
разобраться в своих чувствах. Особенно в начале. Часто за любовь можно
принять жалость и одиночество, но я не могу себе этого позволить. Значит,
я должен еще раз обдумать мое прошлое с Джоан. Это будет трудно, но я
должен. Было ли все также и с Джоан? Это началось так давно, почти семь
лет назад. Я, честно признаться, уже не помню как. Все, что осталось в
памяти от тех дней, воспоминания о том, где мы были, и немного слов,
которые не могли унести ветры боли и ненависти. Берег, с поднимающимся над
ним туманом, дерево, наполовину занесенное песком, принесенная с собой
корзинка земляники, ее губы, при поцелуе сладкие от ягод. Я помню, как мы
пели что-то вместе, но уже забыл что именно. Я смутно помню ее тело и
форму груди до рождения детей. Но это все хорошее, что осталось у меня от
тех времен. Все остальное я помню абсолютно ясно. Каждое дурное слово и
тон, которым оно было произнесено. Звуки рыданий в ночи. Все три долгих
года, пока наша смертельно раненая любовь оставалась с нами. Все наши
нечеловеческие усилия сохранить ее из-за детей. Дети! Господи, я не должен
о них сейчас думать. Это слишком больно. Я должен сейчас думать только об
этой женщине, о Джоан. Я не должен вмешивать сюда детей. Я должен покончит
с ней. Навсегда покончить с женщиной, которая заставила меня плакать. Я
ненавижу ее за то, что она ушла от меня к другому мужчине. Она заслуживает
еще одну попытку обретения счастья. Но я ненавижу ее из-за детей, из-за
того, что она истрепала чувство любви, которую я могу подарить Шерман. Мне
также жалко ее за неспособность обрести счастье, за которым она так
яростно охотилась. Я жалею ее за холодность души и тела, за ее почти
ушедшую красоту. Я жалею ее за все истребляющий эгоизм, который будет ей
стоить любви собственных детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74