Чуть ли не в первый
раз они смотрели на него, как на обычного человека. До сих пор
он казался им чересчур чужеродным, - как-то слишком замешанным
на автоматических пистолетах, темных делах и китайских
накладных ногтях. Сегодня они ничего этого не увидели, - на
Китайце вместо украшенной драконами хламиды был белый
лабораторный халат. Обычная рабочая одежда. Странно, но когда
люди в вас стреляют, вы почемуто легко прощаете их и после об
этом не вспоминаете, - конечно, в том случае, если они
промахнулись. Похоже, разум предпочитает забывать о грозивших
ему напастях, а иначе ему так и пришлось бы трепетать в вечных
опасениях.
Теперь дети увидели, что он все же не похож на театрального
китайца из пьесы Сакса Ромера. Не было у него ни косички, ни
длинных тонких усов, свисающих до самой груди, да и глаза
особенно раскосыми не казались. Когда лицо его отдыхало, нечто
раскосое в нем проявлялось, - в эти минуты глаза его
становились похожими на обвислые пуговичные петли с узелками в
наружных углах, - но если он старался, как сейчас, походить на
европейца, то намеренно держал глаза широко открытыми, и это
меняло их разрез. А когда он улыбался, опять-таки как сейчас,
гладкое, мясистое лицо покрывалось сотнями веселых складочек,
ямочек и становилось совсем благодушным. Пухлые, мягкие ладошки
Китайца жили собственной жизнью, ласково поглаживая и
успокаивая друг дружку.
- Но почему же кувшин так поет?
- Гм... - произнес Китаец. - Однако не разонравится ли он
вам, если вы узнаете его тайну?
- Никки говорит, что у него внутри должны быть трубочки, и
что в них возникают воздушные пробки, - как в трубах
центрального отопления, которые тоже иногда начинают гудеть.
Китаец, желая выразить восхищение проницательным умом Никки,
издал вежливый шипящий звук. Но так ничего и не сказал.
- Вы долго нас слушали?
- Я слышал, как вы строили догадки насчет арапа и Китайца.
- Мы не хотели вас обидеть.
- Я в этом уверен.
- А вы нам расскажете про Пинки?
- Почему бы и нет? Скрывать тут нечего.
- И кроме того, - прибавил он, кланяясь и подмигивая, - вы,
очевидно, уже провели перекрестный допрос моего коллеги, майора
авиации. Прелестнейший малый.
Он произнес "малый" на эдвардианский манер, совсем как
Герцог. Прекрасный английский язык его переливался идиомами,
оставляя, однако, едва ощутимое впечатление неправильности, -
вызываемое не произношением, но старомодностью оборотов.
- Ему действительно отрезали язык?
- Как это ни печально, - да.
- Но зачем?
(- Какое зверство! - сказала Джуди.)
- Вам следует помнить о том, что подготовительные работы
заняли у Хозяина множество лет. За эти годы он, разумеется,
значительно усовершенствовал свои методы.
- Что вы имеете в виду?
- Вам следовало бы выяснить, как соотносятся сроки
пребывания на острове ближайших помощников Хозяина.
Поскольку они явно не собирались произносить ничего
наподобие "Ну?" или "И как же?", он продолжал:
- Наш арап - старейший из обитателей острова, он прожил
здесь дольше моего. С самого начала он занимался тонкой ручной
работой и с самого начала не поддавался внушению.
- То есть его лишили дара речи из-за того, что на него
гипноз не действовал?
- Он человек простодушный. Он ничего не имеет против. И
совершенно счастлив.
- Но отрезать человеку язык!
- У Фрейда где-то сказано: "Главенствующим способом,
посредством которого разрешается столкновение людских
интересов, является использование насилия."
- Вы хотите сказать, что он вроде Никки и поэтому невозможно
заставить его сделать что-то - или что-то забыть?
- Это верно. Но лишь отчасти.
- Что значит "отчасти"?
- Когда в тысяча девятьсот двадцатом году негра лишили дара
речи, Хозяин еще не развил способы управления сознанием до их
теперешнего состояния. Как это ни удивительно, - и причиной
тому, возможно, является расовое различие, - воздействовать на
Пинки ему по-прежнему не удается. Так что проделанная операция
все же оказалась оправданной! С другой стороны, не следует
слишком полагаться на то, что Николаса Хозяину не одолеть. В
особо трудных случаях Хозяин продолжает попытки нащупать
возможность контакта, и если не считать нашего арапа, как
правило, в той или иной степени добивается успеха. И мистер
Фринтон, и я, и неудачливый Доктор тоже были когда-то "крепкими
орешками".
- А вас он загипнотизировать может?
- Для различных людей степень контроля различна.
- Бедный Пинки!
- Вам не следует переживать за него, мисс Джудит. Он всем
доволен, он искусный мастер. Изготовление разного рода поделок
доставляет ему наслаждение. Если бы не его легкие пальцы, нам
ни за что не построить бы наших нехитрых приборов.
- Значит, его здесь ради этого держат?
- В точности, как Доктора.
Никки внезапно спросил:
- А были люди, которых не стали держать?
Очередное "я пас" вместо ответа.
- А Доктора для чего держали?
- Не сомневаюсь, что вы уже догадались об этом.
- Он не показался нам хорошим врачом.
- Доктор был нашей вычислительной машиной. Среди людей
нередко нарождаются на свет математические уродцы, и порой им
даже удается зарабатывать себе на жизнь, отвечая в мюзик-холлах
на вопросы касательно различных дат и тому подобного. Места они
занимают меньше, чем электронные мозги, менее подвержены
поломкам, работают зачастую быстрее, не требуют особого ухода,
а в прочих отношениях оказываются, как правило, людьми довольно
тупыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66