Джуди
могла бы, пожалуй, убить его, чтобы завладеть этим одеянием,
стоившим к тому же никак не меньше трехсот фунтов.
Мистер Бленкинсоп пребывал в благодушном, хотя и не
обязательно дружественном расположении духа. Начать разговор он
предоставил мистеру Фринтону.
- Добрый вечер.
- Доброго вечера и вам, сэр.
- Надеюсь, Никки не нарушил вашего покоя, - сказал майор
авиации. - Вы оказали нам любезность, придя сюда.
- Это удовольствие для меня.
- Присаживайтесь.
Мистер Бленкинсоп уселся на кухонный стул, взмахнув своей
мантией, словно садящийся на престол кардинал, и без всякого
выражения уставился на присутствующих.
- Дети говорят, что рассказали вам обо мне.
- Совершенно верно.
- Сам бы я этого делать не стал.
- Тут наши взгляды совпадают.
- Но поскольку они это сделали, я полагаю, нам следует
поговорить.
- Да, это было бы приятно.
- Еще приятнее было бы, - сказал мистер Фринтон, - если бы
оставили ваши маньчжурские штучки.
- Как прикажете.
Они кружили друг около друга, как кружат при встрече псы из
разных деревень, не зная, можно ли довериться незнакомцу. Они
прожили бок о бок на много лет больше, чем прожили здесь
близнецы, прожили в обстановке, в которой скрытые микрофоны и
подслушивание телефонных разговоров показалось бы детской
игрой. Здесь никто не ведал, как много или как мало известно
кому бы то ни было другому, и что этот другой собирается
делать. Там, где предательство может оказаться невольным,
сведясь к передаче мыслей, доверительность невозможна. Спасти
их могло одно лишь молчание.
- Дети сказали мне, что вы хотите остановить Хозяина.
- Да.
- Почему?
"Я пас".
- Мне будет проще, если вы назовете причину, - сказал мистер
Фринтон. - После всего сказанного, нам приходится быть
откровенными.
- Я предпочел бы обойтись без откровенностей.
- Отлично.
- Тем не менее тот факт, что я желал бы остановить его,
остается фактом.
- Верно. Фактом остается также и то, что вы знаете обо мне
очень много, а я о вас очень мало. Вы полагаете, что мы могли
бы действовать заодно?
- Это, как мне кажется, лучше, чем действовать наперекор
друг другу.
- Вы готовы ответить на мои вопросы?
- Ваше сознание легче прочесть, чем мое.
- Я, насколько это возможно, держусь подальше от его покоев.
- И все же вы их посещаете.
- Я стараюсь при этом думать о посторонних предметах.
- Вы очень мало об этом знаете.
- Понятно.
- А с другой стороны, мистер Фринтон, те же самые
обстоятельства, что побуждают вас к откровенности, и меня не
оставляют равнодушным. Я постараюсь, как смогу, ответить на
ваши вопросы, если только это не будет грозить мне опасностью.
Я просто обязан сделать это. Не мы с вами являемся хозяевами
положения.
- Вы принимали какие-нибудь меры, чтобы остановить его?
- Таких мер попросту не существует.
- Вы сказали детям, что моя идея насчет того, чтобы его
застрелить, безнадежна.
- Вы и сами это сознаете.
- И все-таки, в чем причина? - спросил майор авиации, делая
еще один заход. - Если бы вы объяснили мне, почему вы хотите
остановить его, мне было бы легче довериться вам.
- Если я назову вам причину, - безмятежно произнес мистер
Бленкинсоп, - вы откажетесь иметь со мной дело.
- Стало быть, это дурная причина.
- Если любая причина, которая вас не устраивает,
представляется вам дурной, тогда да, дурная. Что такое
"дурная"?
- Понятно.
Похоже было, что мистера Фринтона разговор этот чем-то
развеселил.
- Во всяком случае, об одном вы высказались вполне
определенно, - сказал он. - Что несколько проясняет атмосферу.
- Я рад, что вы так считаете.
- Как я понимаю, у нас с вами разные причины для того, чтобы
сделать одно и то же, и нам не следует действовать наперекор
друг другу, но, если верить вам, дело это вполне
неосуществимое. Куда мы можем двигаться от этой исходной точки?
- Оно не столь уж неосуществимо.
- А именно?
- Мистер Фринтон, боюсь вы недооценивали ум доктора
Мак-Турка. Нет, с вашего разрешения, я, пожалуй, назвал бы это
качество хитроумием.
- Сам он, похоже, его переоценил.
- Эта опасность подстерегает любого из нас.
- Что же в нем было такого уж хитроумного?
- Он умел выбрать оружие, хотя и не знал, как с ним
обращаться.
- О каком оружии вы говорите?
Китаец учтиво повел рукой (снова украсившейся накладными
ногтями) - и указал ею на Никки.
- Я отказываюсь, - в третий или четвертый раз повторил
мистер Фринтон, - использовать в качестве орудия детей.
- Других орудий в нашем распоряжении не имеется.
- Это невозможно.
- В таком случае, невозможно и осуществление нашей затеи.
- Даже помимо соображений морали, эта идея дика с... с
практической точки зрения. Вы можете вообразить спускающего
курок двенадцатилетнего мальчика?
- Дети способны гораздо на большее, чем вам представляется.
- Он и из пистолета-то никогда не стрелял. Тебе приходилось
стрелять? Да любой, кому удается с десяти футов попасть во
чтонибудь из пистолета, - это уже без малого Буффало Билл. Или
вы полагаете, что у школьника хватит выдержки подкрасться к
Хозяину сзади и выстрелить в упор, когда целым отрядам
анархистов никак не удается ухлопать какого-нибудь эрцгерцога?
Если он воспользуется моим револьвером, он целых полминуты
провозится, пытаясь обеими руками спустить курок, и в конце
концов пальнет либо в воздух, либо в себя самого, а то и просто
забудет снять его с предохранителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66