"Не потратишься, не спохватишься"?
- Это он про твою голову.
Никки осенило вдруг истинное вдохновение, и он пояснил:
- Голос имел в виду, что мы можем на что-то сгодиться.
- На что?
- Откуда я знаю? Он хотел сказать, что живые люди полезнее
мертвых.
- Но для чего полезнее-то?
- Ну, я думаю, для всего.
Помолчали.
- Ник?
- Да?
- Китаец у них второй по старшинству, и когда оказалось, что
их тайну вот-вот раскроют, он спихнул нас с обрыва, надеясь,
что мы погибнем, а мы не погибли, вот он и пытался застрелить
нас в воде, а когда папа увидел бы, что мы исчезли, он бы
решил, что мы сорвались, а когда негр нас вытащил, он,
наверное, сделал это сам, без приказа, и Китаец пришел нас
прикончить, и тогда Голос остановил его, и поэтому мы здесь.
- Похоже что так.
- Но что же папа про нас подумает? - простонала она. - Где
он? Когда он за нами придет?
Никки чувствовал себя еще паршивее, чем сестра, но он обнял
ее рукой за плечи и сказал:
- Придет, не бойся.
Джуди вдруг подскочила в постели:
- А Шутька где?
В палате Шутьки не было.
Лицо у Джуди стало совсем потерянное, она зарылась в подушку
и зарыдала.
- Дверь заперта, Джуди.
Рыдание.
- Нас заперли здесь.
Еще одно.
- Они держат Шутьку где-нибудь внизу. Может, у них тут и
животные есть.
- Шутька погибла.
Никки вдруг побелел, как белеют костяшки стиснутых кулаков,
и сказал:
- Если Шутьку убили, я их всех тут прикончу.
Он подскочил к двери и ударил по ней.
И в бешенстве произнес самое страшное из известных ему
ругательств:
- Гады, гады, гады!
- Не сквернословь.
- А вот буду. И все равно они не сделали этого.
- Чего?
- Шутька жива, - сказал он, смерив Джуди таким гневным
взглядом, будто она это отрицала.
- Может быть и жива.
- Ах, Шутька, Шутька!
Несколько времени спустя, настроение у них изменилось, они
испытывали скорее любопытство, чем отчаяние.
- Слушай, а кто же они, в конце концов, такие, эти люди?
- Может быть, пираты?
- Да откуда теперь возьмутся пираты, дурочка? Я, во всяком
случае, не думаю, что это пираты. А ты?
- Ну, тогда гангстеры или контрабандисты.
- Интересно, какая тут может быть контрабанда, в середине
Атлантики?
- Ладно, - покладисто сказала Джуди, - но все равно они тут
чемто незаконным занимаются. В конце концов, они расхаживают с
пистолетами и сбрасывают с обрыва людей, это как-то не похоже
на родительское собрание, верно?
- А может они инопланетяне или какие-нибудь летающие
колдуны?
- Да чушь это все.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю.
- Джуди у нас все знает.
- Детские сказки - вся эта твоя научная фантастика.
- Джуди все знает. Джуди...
Они как раз намеревались поцапаться на эту тему, когда дверь
беззвучно отворилась, обнаружив улыбающегося мужчину с
сервировочным столиком.
Мужчина был загорел, лыс, и на округлом лице его светилась
очаровательная улыбка (зубы вставные). Мелодичным голосом он
объявил:
- Доброго утречка, детки. Как насчет ням-ням?
Дети возмущенно уставились на него, ибо по их меркам "детки"
и "нямнм" были едва ли не хуже стреляющего Китайца. Если бы
этому мужчине да нацепить ватные усы, из него получился бы
отличнейший Санта Клаус. Голосок у него был, как у кукушки, но
вроде бы добрый.
Светским тоном Джуди произнесла:
- Заходите.
Неестественность его голоса заставила и ее вести себя
неестественно.
- С добрым утром.
- Доброго утречка, голубки, - сказал он. - Доброго утречка,
милые крошки. Наилучшего утречка желает вам Бравый Бен Бакштаг.
- Кто?
- Кто как не я, детки, - так тут зовут старого Весельчагу.
Никки решил опустить предисловия и требовательно спросил:
- Где Шутька?
- А не будет ли ваша честь так благолюбезна открыть мне, кто
она, эта Шутька, и где этой Шутьке положено быть?
- Где наша собака?
- О, это есть вопрос.
Никки побелел и попросил:
- Пожалуйста, ответьте мне немедленно, где она?
- Ага! - сказал Бравый Бен Бакштаг или Весельчага, или кто
бы он ни был. - А теперь, детки, послушайте-ка меня, старого
турка! Что мы здесь имеем? Мы имеем тосты-посты, столь
возбуждающие юный аппетит, а на этом блюде - с правого борта -
яичница с беконом и со шкварками из наилучшей консервной банки.
Право, вы могли бы сказать, что такого и царь не едал, когда у
нас побывал, и все это приготовил вам ласковый Бонио или Джек
Утешитель, как называют его сотрапезники.
- Где Шутька?
- А вот и мармеладик...
- Наша собака...
- Ах, это жестокий вопрос, - ответил ласковый Бонио,
приобретший вдруг австралийский акцент, и кланяясь, и потирая
мягкие ручки, кивая, приседая и расточая улыбки, отступил
назад, в коридор.
Дверь за собой он запер.
- Скотина!
- Может, ему не велели нам говорить?
- А может, он и сам не хотел.
- Если кто-нибудь убивает твою собаку, так он потом всегда
говорит, будто отдал или продал ее, или отослал в один хороший
дом, вообще выдумывает какое-нибудь гнусное вранье в этом роде.
- Не стоит об этом, Джуди. Мы же не знаем, мертва она или
жива. Может быть, эти, в комбинезонах взяли ее к себе. Моряки и
всякие такие люди любят держать разных зверушек. Я вот точно
знаю, что на лайнерах запрещается держать собаку в каюте, и она
живет внизу, у мясника какого-нибудь, и он за ней
присматривает.
- Она там, наверное, мучается.
- Если бы нам удалось выбраться из палаты, - воскликнул
Никки. - Поспорить готов, что яхта до сих пор здесь, и все нас
ищут. Они не ушли бы, не попытавшись нас отыскать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66