– Эй, братец, – окликнул я его, – тебя как зовут?
– Тихон, – ответил он недовольным голосом.
– Пойди-ка ты, Тихон, в девичью и пришли ко мне Алевтину.
Мужик недовольно дернул плечом, ничего не ответил и пошел своей дорогой. В моей комнате было еще не прибрано. «Туалетные принадлежности» лежали там же, где я их оставил. Кровать была не заправлена. Я уже почувствовал себя «барином» и возмутился нерадивости слуг.
Стоя у окна, я с нетерпением ожидал Алю. Она не появлялась, как и сгинувший Тихон. Я потерял терпение и собрался сам отправиться на ее поиски, когда мужик вернулся один.
– Это-ть, значит, в девичьей ее нету-тъ, – лениво позевывая, сообщил он.
– А где она?
– Видать, в людской, – после долгого раздумья сказал слуга.
– Так почему ты ее не поискал?
Тихон тупо уставился на меня, опять задумался и, наконец, удивился:
– Ты ж велел с девичьей ее позвать.
Будучи «фальшивым» барином, я не поверил в его глупость.
Такими «примочками» он может «лечить» своих господ. Если его не приструнить, он до вечера будет морочить мне голову. Поэтому, как дитя своего времени, я пошел радикальным, большевистским путем. Я сгреб умника за грудки и молча пару раз приложил об стену и поводил кулаком у самого носа.
– Алевтину найти сей секунд. В комнате убрать. По выполнении доложить. Задержишься – прибью, – очень спокойным голосом поведал я Тихону и вышвырнул его за дверь.
После глухого удара стукнувшегося о стену тела послышался резвый топот сапог. Тонкий намек был правильно и своевременно понят. Буквально через минуту прибежали давешние подростки и унесли бадью, за ними пришли знакомые мне по бане девчонки, подтерли пол и заправили кровать.
Минут через пять, наконец, проснувшийся, улыбающийся Тихон сообщил через открытую дверь:
– Идет, барин, идет, Алевтинка-то!
Мне показалось, что он рассчитывает на мой восторг и благодарность. Я наградил его высокомерным кивком. В этот момент в комнату вошла Аля. Она была совсем бледная, с запавшими, лихорадочно блестящи, ми глазами.
– Господи, что с тобой? – встревожено, спросил я.
– Прости, барин, занедужила, – ответила девущка и пошатнулась.
Я подхватил ее под руку и помог дойти до кровати. Приложил ладонь ко лбу, она вся пылала.
– Что у тебя болит?
– Голова болит, и кашель бьет, – ответила Аля и надсадно закашлялась.
Я в первую минуту растерялся, не зная, что предпринять. Сначала подумалось, не может ли быть ее состояние результатом наших ночных игрищ.
Однако кашель никак не вязался с нервным стрессом. Я опять приложил губы к ее лбу, температура была никак не меньше тридцати восьми, и то в самом лучшем случае. Пульс частил и был очень неустойчивый. Я запер двери, снял с девушки рубашку и велел глубоко дышать.
Без фонендоскопа прослушивать легкие было затруднительно. Однако, промучив девушку несколько минут, я все-таки различил сильные хрипы. Похоже было на воспаление легких или, правильнее, пневмонию. Где она в такую теплую пору смогла так сильно простудиться, было совершенно непонятно.
Тем временем Але стало совсем худо, ее начало знобить, и она принялась задыхаться. Я уложил ее на взбитую перину и укрыл до горла одеялом.
«Хуже нет, чем лечить близких людей», – вспомнил я слова одного старого врача. Я взял себя в руки и решил подойти к проблеме системно. В наше время воспаление легких лечится за пять-семь дней антибиотиками. О том, как эту болезнь лечили раньше, я имел представление весьма приблизительное. То, что до изобретения пенициллина сия напасть была почти смертельной, я знал.
Продолжалась она несколько недель, пока не наступал «кризис», когда или организм справлялся с воспалением и высокой температурой или, что бывало чаще, человек умирал.
Я прикинул, что можно сделать в теперешней ситуации, и велел Тихону принести необходимые подручные снадобья. Он активно включился в хлопоты, выказывая веселый, покладистый нрав. Для того, чтобы сбить температуру, как только у Али прекратился озноб, я обтер ее с ног до головы водкой. Велел на кухне приготовить клюквенный морс и поил ее то им, то водой с медом. Девушке стало немного легче, но, думаю, не от лечения, а от заботы и внимания.
Мне удалось выяснить, где она умудрилась подхватить пневмонию: весь вчерашний день, до нашей встречи, Аля проработала в леднике.
Утомленная суетой и лечением, Аля заснула, а я, чтобы не беспокоить ее, вышел в коридор. Верный Тихон сидел на скамейке в ожидании распоряжений.
– Есть здесь хорошие знахарки? – спросил я его. Тихон помрачнел и буркнул что-то маловразумительное.
– Ты мне не крути, – сердито сказал я, – так есть или нет?
– Есть одна, бабка Улька, – неохотно перешел на Членораздельную речь слуга, – только она не чистая.
– В каком смысле, – не понял я, – грязная, не моется, что ли?
– С нечистым дружбу водит, – перекрестившись, ответил он.
– А лечить она умеет?
– Кого лечит, а кого и нет.
– Давай быстро беги за ней, только без своих выкрутасов!
– Можно, я мальца пошлю? – побледнев, попросил слуга. – Оченно она меня не любит…
– Пошли, только чтобы быстро, одна нога здесь, другая там!
Тихон закивал головой и бегом бросился выполнять приказание.
Я вернулся в комнату и присел на лавке у окна. Я смотрел на осунувшееся лицо девушки и диву давался тому, что со мной происходит.
Меня разрывает от жалости к ней. У меня дрожат руки, когда я к ней прикасаюсь. Меня мучат страхи и предчувствия, что с ней может случиться что-нибудь плохое. Вчерашняя знакомая сделалась невероятно близким человеком. Куда-то подевались цинизм, ирония и жизненный опыт достаточно опытного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91