В разгар ее что-то там разбили и разлили в холле, какие-то напитки. Один из моих людей нашел в мусоре осколки фарфора и стекла. И еще уотерфордского хрусталя. Похоже, спор был жарким.
– И Хелен приняла в нем участие? – Сент-Джеймс не стал дожидаться ответа. – Томми, насколько хорошо она знает этих людей?
Линли медленно покачал головой:
– Я вообще не знал, что она их знает.
– Она тебе не сказала…
– Она отказалась ехать в Корнуолл, сославшись на то, что у нее другие планы, Сент-Джеймс. Она не сказала, что за планы. А я не спросил. – Линли поднял взгляд и увидел, как изменилось выражение лица Макаскина – внезапное движение глаз и губ, почти неуловимое. – Что такое?
Макаскин задумался, но всего на секунду, потом взял одну из папок и вытащил листок бумаги. Это был не отчет, а сообщение, из тех, что содержат информацию с грифом «для внутреннего пользования», профессионалу от профессионала.
– Отпечатки пальцев, – пояснил он. – На ключе, которым запирали дверь, соединяющую комнату Хелен Клайд и убитой. – Словно понимая, что он балансирует на грани неподчинения своему начальству (главный констебль приказал все оставить Скотленд-Ярду) и оказания всей посильной помощи своему брату полицейскому, Макаскин добавил: – Буду признателен, если вы не станете упоминать мое имя в отчете, но как только мы поняли, что в комнату убитой проникли через дверь смежной комнаты, мы тайком принесли ключ сюда и сравнили отпечатки на нем с теми, что сняли со стаканов для воды в других комнатах.
– В других комнатах? – быстро спросил Линли. – Значит, отпечатки на ключе принадлежат не Хелен?
Макаскин покачал головой, потом нехотя произнес:
– Нет. Они принадлежат режиссеру постановки. Он валлиец, некто Рис Дэвис-Джонс.
Линли, немного подумав, заключил:
– Значит, Хелен и Дэвис-Джонс прошлой ночью обменялись комнатами.
Сидевшая напротив него сержант Хейверс скривилась, но на него не посмотрела, только зачем-то провела своим коротким пальцем по краю стола, не отводя глаз от Сент-Джеймса.
– Инспектор, – осторожно начала она, но Макаскин ее перебил:
– Нет. Согласно показаниям Мэри Агнес Кэмпбелл, в комнате Дэвис-Джонса вообще никто не ночевал.
– Тогда где же была Хелен… – Линли резко замолчал, чувствуя, как его охватывает дурное предчувствие, как предвестие болезни, уже проникшей в организм. – О, – произнес он и затем: – Простите, сам не знаю, что говорю.
Он внимательно принялся разглядывать поэтажный план и чуть погодя услышал, как сержант Хейверс бормочет какое-то ругательство. Она сунула руку в карман и вытащила шесть сигарет, которые взяла у него в фургоне. Одна сломалась, поэтому она выбросила ее в корзину и взяла другую.
– Покурите, сэр, – вздохнула она.
Одна сигарета, как обнаружил Линли, оказалась не слишком действенным успокаивающим. У тебя нет никаких прав на Хелен, грубо одернул он себя. Всего лишь дружба, всего лишь приятное прошлое, всего лишь годы веселых шуточек и смеха. Ничего более. Занятная собеседница, наперсница, подруга. Но никогда она не была его любовницей. Они оба были слишком осторожны, слишком не хотели этого, слишком опасались увлечься друг другом.
– Вы начали делать вскрытие? – спросил он Макаскина.
Ясно, что шотландец ждал этого вопроса с момента их приезда. С откровенно эффектным жестом, достойным эстрадного фокусника, он вынул из одной папки несколько экземпляров отчета и передал им, отметив наиболее существенную информацию: жертву закололи кинжалом шотландских горцев длиной восемнадцать дюймов, который проткнул ей шею и перерезал сонную артерию. Она умерла от потери крови.
– Однако полного вскрытия мы не сделали, – с сожалением добавил Макаскин.
Линли повернулся к Сент-Джеймсу:
– Могла она закричать или застонать?
– Едва ли. Разве что тихо что-нибудь пробормотать. Ничего такого, что можно было бы услышать в другой комнате. – Он опустил взгляд на листок. – Вам удалось сделать тест на наркотики? – спросил он Макаскина.
– Страница три. Отрицательный, – тут же отчеканил инспектор. – Ничего похожего. Ни барбитуратов, ни амфетамина, ни токсинов.
– Вы установили время смерти между двумя и шестью часами?
– Это предварительно. Мы еще не исследовали ее кишечник. Но наш эксперт дал нам волокна из раны. Кожа и шерсть кролика.
– Убийца действовал в перчатках?
– Так мы предполагаем. Но их не нашли, а на основательные поиски у нас не было времени, мы ведь должны были вернуться сюда. Но могу точно сказать, что шерсть и кожа попали туда не с орудия убийства. На нем вообще ничего нет, кроме крови жертвы. Рукоятка протерта начисто.
Сержант Хейверс просмотрела свой экземпляр отчета и бросила его на стол.
– Восемнадцатидюймовый кинжал, – медленно произнесла она. – Где можно такой раздобыть?
– В Шотландии? – Макаскин, казалось, был поражен ее невежеством. – Да в любом доме. Были времена, когда ни один шотландец не выходил из дому без кинжала на боку. А в этом доме, – он указал на столовую на плане, – на стене висит целая коллекция. Рукоятки с ручной резьбой, концы как у рапир. Настоящие музейные экспонаты. Орудие убийства было взято оттуда.
– Согласно вашему плану, где спит Мэри Агнес?
– В комнате в северо-западном коридоре, между комнатой Гоувана и кабинетом миссис Джеррард.
Пока инспектор говорил, Сент-Джеймс делал заметки на полях отчета.
– А что насчет передвижений жертвы? – спросил он. – Такая рана не вызывает моментальной смерти. Есть ли какие-то свидетельства того, что она искала помощи?
Макаскин поджал губы и покачал головой:
– Этого не могло быть. Невозможно.
– Почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121