Сержант Хейверс отодвинула один из стульев и села за стол, разложив перед собой почту и сосредоточенноподжав губы. Она начала вскрывать письма.
– Популярная дамочка. Здесь с дюжину разных приглашений.
– Хм.
Линли посмотрел на квадрат огороженного кирпичной стеной садика на заднем дворе, где смог зместиться лишь тоненький молодой ясень, кружок земли под ним, чтобы посадить цветы, и лоскуток газона, укрытый тонким слоем снега. Он прошел в кухню.
Здесь тоже царила равнодушная анонимность, отсутствие колорита личности. В длинный рад белых шкафчиков вклинивались кухонные бытовые приборы с черными дверцами, выскобленный сосновый стол с двумя стульями стоял у одной из стен, а яркие пятна основных цветов были разбросаны по всей кухне как стратегические дизайнерские точки: красная подушка здесь, синий чайник там, желтый фартук на крючке за дверью.
Линли прислонился к стойке, рассматривая все это. Дома всегда раскрывали ему тайны своих владельцев, но здесь ото всего веяло нарочитой искусственностью, произволом дизайнера по интерьерам, которому была дана полная воля, а заказчицу абсолютно не интересовало, что сделают с ее домом. В конечном итоге получился со вкусом выполненный выставочный образец, более или менее удачный. Но он ни о чем ему не говорил.
– Потрясающий телефонный счет, – прокомментировала из столовой Хейверс. – Похоже, большую часть своего времени она проводила, болтая с полудюжиной приятелей по всему миру. Видимо она заказала распечатку своих разговоров.
– Например?
– Семь звонков в Нью-Йорк, четыре в Сомерсет, шесть в Уэльс… дайте сосчитать… десять в Суффолк. Все очень короткие, за исключением двух подлиннее.
– Все сделаны в одно и то же время дня? Один за другим?
– Нет, за пять дней. Последнего месяца. Перемежаются звонками в Уэльс.
– Проверьте все номера. – Линли двинулся по коридору к лестнице, когда Хейверс вскрыла еще один конверт.
– А это кое-что, сэр. – Она прочла для него вслух: – «Джой, ты не ответила ни на один мой звонок и ни на одно мое письмо. Жду от тебя известий к пятнице, или дело повернется так, что придется обратиться в наш юридический отдел. Эдна».
Линли, поставивший ногу на первую ступеньку, остановился.
– Ее издательша?
– Ее редактор. И оно написано на бланке издательства. Пахнет неприятностями, вам не кажется?
Линли сопоставил с этим уже имевшуюся информацию: запись на магнитофонной пленке; реплика о намерении отделаться от Эдны; вычеркнутые встречи на Аппер-Гровенор-сквер в ежедневнике Джой.
– Позвоните в издательство, сержант. Узнайте, что сможете. Ну и то же самое относительно всех остальных междугородных звонков в распечатке. Я поднимусь наверх.
Если на первом этаже дома личность Джой Синклер практически не проявлялась, то здесь, на втором, она безудержно прорывалась во всем. Здесь был жизненный центр здания, разностильная и разномастная смесь из тех вещей, которыми дорожат и которые собраны по собственному вкусу. Здесь Джой Синклер была повсюду – на фотографиях, развешанных по стенам узкого коридора; в переполненной кладовке, забитой всем – от постельного белья до засохших малярных кистей, в завесе из дамского белья в ванной комнате, даже в воздухе, который хранил слабый запах талька и духов.
Линли прошел в спальню. Здесь его встретило буйство разноцветных подушек, потрепанной мебели из ротанга и одежды. На столике рядом с незаправленной кроватью стояла фотография, которую он бегло изучил. У фонтана на Грейт-корт Тринити-колледжа, в Кембридже, стоял худой, как тростинка, чувствительный на вид юноша. Линли обратил внимание на пышность откинутых назад со лба волос, узнал что-то знакомое в развороте плеч и посадке головы. Алек Ринтул, догадался он, и поставил фотографию на место. Пошел в переднюю часть дома. В смысле порядка кабинет Джой ничем не отличался от спальни, и в первый момент Линли с недоумением подумал: как можно написать книгу в этом хаосе?.. Он переступил через кипу рукописей рядом с дверью и прошел к компьютеру, над которым висели две карты. Первая была большая, обычная карта района, какие покупают туристы, желающие подробно изучить конкретный район страны. Это была карта Суффолка, захватывавшая часть Кембриджшира и Норфлока. Вероятно, Джой использовала ее для каких-то поисков, сообразил Линли, потому что название одной из деревень было жирно обведено красными чернилами, а дюймах в двух от нее, недалеко от Миллденхолл-Фен, был поставлен большой косой крест. Чот бы лучше видеть, Линли надел очки. «Портхилл-Грин» прочел он под красным кружком.
Мгновение спустя он понял, что это такое. «П. Грин» значилось в ежедневнике Джой. Выходит, это не человек, а место.
На карте повсюду были разбросаны другие кружки: Кембридж, Норвич, Ипсуич, Бери-Сент-Эдмундс. От всех от них были прочерчены линии к кружочку вокруг Портхилл-Грин, а от него – к кресту рядом с Милденхолл-Фен. Линли пытался понять, что означает эта разрисованная карта, слыша, как внизу под ним сержант Хейверс проверяет один номер за другим, ворча себе под нос, когда ответ не удовлетворял ее, или когда ее заставляли ждать, или была занята линия. Линли перевел взгляд на вторую карту. Она была грубо нарисована от руки карандашом: план деревни, со всеми типичными для любого такого местечка в Англии объектами. Они были обозначены только самыми общими словами: церковь, зеленщик, паб, коттедж, автозаправка. Карта ничего ему не сказала. Если только, конечно, это не было примитивным изображением Портхилл-Грин. Но даже и тогда она лишь указывала на интерес Джой к этому месту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121