– Ты прав. Я была не одна. – Она увидела, как у Линли вздулись желваки. И только. Он не выдал себя ни единым жестом.
– Когда Дэвис-Джонс пришел в твою комнату?
– В час.
– А ушел?
– Вскоре после пяти.
– Ты смотрела на часы?
– Он разбудил меня. Он был одет. Я спросила, сколько времени. Он сказал мне.
– А между часом и пятью, Хелен?
Леди Хелен решила, что ослышалась…
– Что точно ты хочешь знать?
– Я хочу знать, что происходило в этой комнате между часом и пятью. И как ты сказала – точно. – Его тон был ледяным.
Несмотря на отвращение, которое вызвало у нее столь грубое вторжение в ее жизнь, подразумевающее, что она будет только рада ответить на такой бестактный вопрос, леди Хелен успела отметить, что сержант Хейверс даже открыла рот. Правда, тут же его захлопнула, когда по ней скользнул ледяной взгляд Линли.
– Почему ты меня об этом спрашиваешь?
– Если хочешь, адвокат объяснит тебе, о чем я имею право спрашивать, расследуя убийство… Мы можем позвонить ему. Так что? Звонить?
Нет, это не ее друг, печально подумала леди Хелен. Не славный приятель, с которым они более десяти лет шутили и смеялись. Это был совсем незнакомый человек, которому она не могла дать рассудительного ответа. Он вызывал у нее бурю эмоций: злость, боль, безысходность. И она не знала, чего тут больше всего. Эти чувства навалились на нее все разом, с неодолимой силой, и ей стоило невероятных трудов делать вид, что она спокойна.
– Рис принес мне коньяк. – Она указала на бутылку на столе. – Мы разговаривали.
– Ты пила?
– Нет. Я выпила раньше. И больше не хотела.
– А он выпил?
– Нет. Он… не может пить.
Линли посмотрел на Хейверс.
– Попросите людей Макаскина проверить бутылку.
Леди Хелен поняла, что кроется за приказом.
– Она запечатана!
– Нет. Боюсь, что нет.
Линли взял у Хейверс карандаш и поддел им фольгу, покрывавшую горлышко бутылки. Она слетела легко, словно ее уже сняли, а затем закрепили снова, чтобы создать видимость.
Леди Хелен стало нехорошо.
– Что ты хочешь сказать? Что Рис привез с собой что-то на эти выходные, чтобы опоить меня? Чтобы убийство Джой Синклер – боже мой, его двоюродной сестры – благополучно сошло ему с рук, а я бы послужила ему алиби? Ты это думаешь?
– Ты сказала, что вы разговаривали, Хелен. Должен ли я понимать это так, что после твоего отказа на его предложение выпить – что бы там ни было в этой бутылке – вы провели остаток ночи в приятной беседе?
Его нежелание ответить на ее вопрос и подчеркнуто строгое следование правилам полицейского допроса (когда это нужно было ему!), его готовность повесить вину на человека, а затем подогнать под это факты, разъярили ее. Тщательно все обдумав и взвесив на весах каждое его слово, предающее их дружбу, она ответила:
– Нет. Разумеется, было и кое-что еще, Томми. Он занимался со мной любовью. Мы поспали. А затем, гораздо позже, я занималась с ним любовью.
На что бы она ни надеялась, Линли абсолютно никак не отреагировал на ее слова. Внезапно запах окурков из пепельницы стал нестерпимым. Ей захотелось скинуть ее со стола. А еще лучше – запустить ею в Томми.
– Это все? – спросил он. – Он никуда не уходил в течение ночи? Не вылезал из постели?
Он действовал слишком уж напористо. Она не успела изобразить оскорбленное недоумение, и он произнес:
– А. Да. Естественно, вылезал. Сколько было времени, Хелен?
Она посмотрела на свои руки.
– Не знаю.
– Ты спала?
– Да.
– Что тебя разбудило?
– Какой-то шум. Думаю, это было чирканье спички. Он курил, стоя у стола.
– Одетый?
– Нет.
– Просто курил?
Она на секунду заколебалась.
– Да. Курил. Да.
– Но ты заметила что-то еще, не так ли?
– Нет. Просто… – Он вытягивал из нее слова. Он вытягивал из нее то, что огласке не подлежит.
– Что «просто»? Ты что-то заметила в нем, что-то было не так?
– Нет. Нет. – И тут глаза Линли – карие, умные, настойчивые – встретились с ее глазами. – Я… я подошла к нему, и его кожа была влажной.
– Влажной? Он искупался?
– Нет. Соленой. Он был… его плечи… вспотели. А здесь было так холодно.
Линли автоматически глянул в сторону комнаты Джой Синклер.
– Неужели ты не понимаешь, Томми? – продолжала леди Хелен. – Это из-за коньяка. Он хотел его. Отчаянно. Это как болезнь. Это не имеет к Джой никакого отношения.
Она могла бы и не говорить, потому что у Линли на этот счет были свои собственные соображения.
– Сколько у него было сигарет, Хелен?
– Пять. Или шесть. Сколько вы здесь видите.
Он выстроил схему. Леди Хелен поняла какую… Рис Дэвис-Джонс выкурил не торопясь шесть сигарег, которые лежали затушенными в пепельнице. Если бы она не проснулась до того, как он выкурил самую последнюю, что еще он мог сделать? Ей то было прекрасно известно, как он провел время, пока она спала: сражаясь с легионом бесов и вампиров, которые влекли его – человека с неутолимой жаждой – к бутылке коньяку. А Линли думает, что он использовал это время, чтобы отпереть дверь, убить свою кузину и вернуться, и его тело было покрыто потом из-за страха.
Леди Хелен прочла все это в тишине – как в вакууме, которая последовала за ее словами.
– Он хотел выпить, – просто сказала она. – Но пить ему нельзя. Поэтому он курил. Вот и все.
– Ясно. Могу я предположить, что он алкоголик?
Она судорожно сглотнула, лишившись на миг дара речи. «Это всего лишь слово, – сказал бы Рис со своей мягкой улыбкой. – Само по себе слово не имеет силы, Хелен».
– Да.
– Значит, он встал с кровати, а ты не проснулась. Он выкурил пять или шесть сигарет, а ты так и не проснулась.
– Ты еще хочешь добавить, что он отпер дверь, убил Джой Синклер, а я так и не проснулась, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121