– Получается, что наш добрый лорд Стинхерст сжег их все до единого.
– Вот вам и высшее общество, – пробормотала в потолок Барбара.
В нижнем северном коридоре, который составлял одну из сторон прямоугольника, окружавшего внутренний двор (нетронутый снег там доходил почти до середины окон), была дверь, выходящая на угодья за домом. В уголочке рядом с этой дверью Франческа Джеррард складывала ненужные в данный момент вещи, вроде резиновых сапог, рыболовных снастей, ржавого садового инструмента, плащей, шляп, пальто и шарфов. Леди Хелен, стоя на коленях перед этой кучей, отшвыривала один сапог за другим, в лихорадочных поисках пары тому, который она уже натянула. Заслышав звук неуклюжих шагов Сент-Джеймса, спускавшегося по ступенькам, она еще яростней стала копаться в мешанине сапог и рыболовных корзин: ей хотелось успеть улизнуть от него.
Но небывалая проницательность, которая всегда позволяла ему предугадать ее действия еще до того, она сама только-только успевала о них подумать, привела его теперь прямо к ней. Она услышала его тяжеловатое дыхание – из-за быстрого спуска по лестнице, и, даже не видя еще его лица, знала, что оно искажено досадой. Сент-Джеймса очень раздражала его немощность. Она отпрянула, почувствовав осторожное прикосновение к своему плечу.
– Хочу пройтись, – сказала она.
– Не стоит. Слишком уж холодно. И потом, мне было бы слишком тяжело угнаться за тобой, а я очень хочу поговорить с тобой, Хелен.
– Думаю, нам не о чем говорить. Сеанс подглядывания в замочную скважину ты уже получил. Или ты хочешь на закуску совсем пикантных подробностей?
Тут она подняла взгляд и увидела, что его серо-голубые глаза потемнели от боли. Но вместо того, чтобы порадоваться, что ее слова крепко его задели, она сразу же почувствовала себя побежденной и покорно встала, держа в руке ненужный сапог. Сент-Джеймс протянул к ней руку, и леди Хелен почувствовала, как его прохладные сухие пальцы сжали ее запястье.
– Я чувствовала себя настоящей проституткой, – прошептала она. Глаза ее были сухи и горели. Плакать она не могла. – Я никогда его не прощу.
– Я и не попрошу тебя об этом. Я пришел не извиняться за Томми, а только сказать, что сегодня он получил – прямо наотмашь – сразу несколько ударов. К сожалению, он был не готов справиться ни с одним из них. Правда иногда жестока. Но это он сам тебе объяснит. Когда сможет.
Леди Хелен с жалким видом теребила верх сапога, который держала в руках. Он был черный и испачкан вдоль верхнего края чем-то липким, отчего казался еще чернее.
– Ты бы ответил на его вопрос? – резко спросила она.
Сент-Джеймс улыбнулся, и его непривлекательное худое лицо преобразилось, потеплев.
– Знаешь, я всегда завидовал твоей способности проспать все что угодно, Хелен: будь то пожар, потоп или буря. Я часами лежал рядом с тобой, не сомкнув глаз, и проклинал твою настолько чистую совесть, что ничто не может нарушить твой сон. Я-то знаю, что, даже если прогнать через спальню Королевскую конную гвардию, ты и этого не заметила бы. Но я бы ему ни за что этого не сказал. Есть вещи, которые, несмотря на все, что случилось, касаются только нас с тобой. И честно говоря, эта – тоже.
И тут леди Хелен почувствовала, как подступают слезы, под веками стало горячо-горячо. Она, сморгнув, загнала их назад и отвела взгляд, не в силах ничего сказать. Сент-Джеймс и не ждал никаких слов. Он мягко увлек ее к узкой скамье на плетеных ножках, стоявшей у одной из стен. Над ней на крючках висело несколько пальто, он снял два, одно накинул на плечи ей, а вторым укрылся от холода, проникавшего сюда, сам.
– Помимо изменений, которые Джой внесла в сценарий, что-нибудь еще могло, по-твоему, привести к вчерашней ссоре? – спросил он.
Леди Хелен задумалась, напрягая память.
– Трудно сказать. Но нервы у всех были напряжены.
– У кого в особенности?
– У Джоанны Эллакорт, например. Судя по тому, я услышала прошлым вечером за коктейлями, она уже была несколько возбуждена той мыслью, что Джой, возможно, пишет пьесу, которая позволит ее сестре обрести былую популярность.
– И это, конечно же, беспокоило ее, да?
Леди Хелен кивнула.
– Кроме открытия нового театра «Азенкур», этой постановкой должны были отметить юбилей Джоанны – двадцать лет на сцене. Поэтому предполагалось, что главным персонажем в ней станет она, а не Айрин Синклер. Но у меня сложилось впечатление, что она вдруг сильно в этом засомневалась.
Леди Хелен рассказала об одной любопытной сценке в салоне, где вся компания собралась перед ужином. Лорд Стинхерст вместе с Рисом Дэвис-Джонсом стоял у рояля, просматривая эскизы костюмов, когда к ним скользящей походкой приблизилась Джоанна Эллакорт, продефилировав по комнате в блестящем платье с сильно открытым лифом – это теперь очень модно. Она взяла рисунки, и буквально через мгновение ее лицо сделалось неузнаваемым.
– Джоанне не понравились костюмы Айрин Синклер, – догадался Сент-Джеймс.
– Она заявила, что они все до единого изображают героиню Айрин… женщиной-вамп, кажется, так она сказала. Она скомкала рисунки и сказала лорду Стинхерсту, что его художникам по костюмам придется все переделать, если он рассчитывает на ее участие, после чего бросила все рисунки в камин. Она страшно разозлилась, а потом, когда стали читать пьесу в гостиной, по изменениям, внесенным Джой, поняла, что ее худшие опасения совсем не напрасны. Поэтому-то она и швырнула свой экземпляр пьесы на пол и – ушла. А Джой… что ж, у меня такое ощущение, что она наслаждалась произведенным эффектом и срывом читки.
– А какой она была, Хелен?
На этот вопрос нелегко было ответить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121