Перемены, произошедшие в его двоюродном брате, были поистине поражающими. Кто бы мог подумать, что в этом человеке таятся такие запасы любви?— Вероятно, ты стал бы единственным человеком, который преодолел бы этот скорбный путь в обратном направлении, — тихо произнес он.— Ты, как всегда, прав, черт возьми! — добродушно ухмыльнулся Джонни, не утративший, однако, всегдашней самоуверенности. — Впрочем, давай-ка оставим эту мрачную тему. В конце концов я вернулся более или менее целым, и самая прекрасная женщина на свете ждет меня в своей комнате наверху. Не буду терять времени попусту, а то мне нужно еще переодеться. Так что adieu Прощай (фр.).

, мой друг! — Его темная бровь задорно изогнулась. — Поговорим завтра в полдень.Элизабет сидела у огня, когда он вошел к ней. Она куталась в широкий халат из темно-синего бархата. Ее волосы вспыхивали золотом, когда огонь в камине бросал на них неровный отсвет. Едва Джонни переступил порог, жена с радостным криком вскочила с места и бросилась к нему. Тяжелый бархат развевался за ее плечами словно крылья.Ему хотелось казаться сдержанным. И все же, не вытерпев, он бросился ей навстречу. Жадно глядя на нее, Джонни удивлялся, как мог жить до встречи с ней. Она упала в его распростертые объятия, и он закружил ее по комнате, сам не свой от счастья. От радости Элизабет визжала и смеялась, как расшалившийся маленький ребенок.— Долго же ты пробыл в Джедбурге, — произнесла она капризным тоном, когда Джонни наконец опустил ее на пол. Однако ее улыбка искрилась неподдельной радостью.— Я заглажу свою вину, — пообещал он. Его улыбка была бесстыдной, а руки блуждали по располневшему стану жены.— Думаешь, меня так легко задобрить? — все так же задиристо спросила Элизабет.— Я знаю, как тебя ублажить, — произнес он тихим голосом опытного соблазнителя, притянув ее ближе, так что их тела соприкоснулись. Нужно было только, чтобы она почувствовала его. Дальше все было просто.— Я стала такой распущенной, с тех пор как узнала тебя, — прошептала она. Ответ ее тела был мгновенным и страстным.— Очень важное качество для такой очаровательной жены, как ты, — пробормотал Джонни, руки которого медленно скользили вниз по великолепному бархату халата. — Тебе остается только доказать, что твоя распущенность — не просто слова…Потянувшись вверх, Элизабет положила свои маленькие ладошки на его лицо и, пригнув голову мужа к себе, поцеловала его — медленно, жарко, страстно. А затем прошептала прямо ему в губы:— Целых два дня я не знала мужской любви…Напоминание о лишениях, выпавших на долю жены, лишь усилило его возбуждение.— Может, я могу чем-нибудь помочь? — деликатно осведомился Джонни, играя ее шелковистыми светлыми кудрями.— Посмотрим, — сдержанно ответила она, отстранившись от него, как если бы ей требовалось время для оценки такого предложения. Между тем руки Элизабет мягко заскользили вниз по его груди, миновали пряжку пояса и наконец остановились на выдающемся во всех отношениях бугре, вздымавшем мягкую замшу его бриджей. — М-м-м… Просто прекрасно…— Рад услышать от тебя столь лестную оценку, — усмехнулся он. — Не понадобятся ли дополнительные… замеры?— Нет, я и сейчас вижу, что товар вполне приемлем, — лукаво взглянула на него Элизабет, чувствуя, как инструмент наслаждения быстро растет под ее пальцами, и сама возбуждаясь от этого.— Вот и хорошо, — сдержанно хмыкнул Джонни, хотя его белозубая улыбка выдавала безудержную радость. Однако в следующую секунду он онемел, с шумом втянув в себя воздух, потому что супруга, набравшаяся за последние дни немало опыта, мягко стиснула чувствительный кончик поднимающегося столба.Через несколько секунд, восстановив дыхание и открыв глаза, Джонни сгреб ее в охапку — с виду грубо, но на деле очень нежно — и быстро поднес к постели, осторожно опустив на шелковое покрывало.— Я еще не сказала «да», — вкрадчиво напомнила Элизабет. Ее глаза сияли, как два изумруда, а белая ночная рубашка и темный халат, ниспадая живописными складками, лишь подчеркивали соблазнительные изгибы полного тела.— Действительно? — притворно изумился он, расстегивая пояс. — И ты всерьез думаешь, что сейчас это способно остановить меня?— Во всяком случае, я так полагала… — Ее слова были исполнены бессознательного кокетства.— В таком случае можешь считать, что перед тобой человек с дурными манерами, — объявил он без лишних церемоний, уже справившись с поясом и распутывая шейный платок.— Значит, ты ожидаешь, что соскучившаяся жена встретит тебя с величайшим смирением? — Ее глаза неотрывно следили за руками мужа, который расстегивал сейчас ворот сорочки.— Я ожидаю горячей встречи. И желательно повлаж-нее, — ответил он с небрежной улыбкой, стаскивая сорочку через голову, чтобы не тратить времени на остальные пуговицы. — Ты еще способна на это?Ее пышные бедра еле заметно вздрогнули, как бы отвечая на его слова, а пальцы безжалостно рванули вверх дорогой бархат, обнажая атласную белизну ног. Сев на кровать, чтобы стащить с ног сапоги, Джонни Кэрр замер от этого зрелища. То, что он увидел между ее ног, было подобно заре — золотой, сияющей, ослепительной.Склонившись над женой, он положил свою ладонь на эти ослепительно золотые завитки. Это был жест собственника, столь же естественный для него, как способность дышать.— Подожди, — велел супруге муж-властелин, поворачиваясь к ней боком. — Я сейчас…— Ты ранен! — испуганно вскрикнула она и привстала, только сейчас заметив кровь на его предплечье.— Ерунда, царапина… Подрался в таверне. Не обращай внимания. А прореху на рубахе зашьешь как-нибудь позже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162