Однако когда они наконец добрались до конечного пункта, он понял, что то же самое имело место и с другой стороны. Элизабет точно так же, как и Джонни, горела одним лишь желанием — как можно скорее скрыться в своей спальне. Поэтому Монро и Редмонду пришлось коротать время вдвоем, причем, разговаривая, оба мужчины тщательно избегали любых упоминаний об отсутствовавших за столом хозяйке и ее госте.— Какое счастье, что ты здесь, со мной! — говорила тем временем Элизабет.На столике возле балконной двери стоял уже остывший и почти нетронутый ужин, по всей комнате в беспорядке были разбросаны вещи. Джонни и Элизабет настолько спешили, что они раздевались так, словно затеяли меж собой соревнование относительно того, кто скорее обнажится. Теперь их разгоряченные тела касались друг друга, их руки были тесно переплетены, а сердца и души наполнены счастьем.— Ваше приглашение наполняет меня чувством безмерной благодарности, леди Грэм, — пророкотал Джонни. Он снова говорил в присущем ему насмешливом тоне. — Когда я отдышусь, то постараюсь выразить ее вам каким-нибудь самым бесстыдным образом.— М-м-м… — сладострастно протянула Элизабет. Талант и изобретательность, которые Джонни проявлял в искусстве любовных утех, заставляли ее испытывать непреходящее желание — вне зависимости от того, сколько времени они проводили в постели. — Вряд ли парламент сможет обойтись без тебя целую неделю. А мне нужно не меньше, чтобы хоть чуть-чуть утолить свою жажду.Несколько секунд Джонни обдумывал ее слова. Остаться здесь на целых семь дней — это было бы потрясающе! Неукротимая и в то же время по-детски наивная и любопытная в постели, Элизабет тоже будила в нем неутолимую страсть. Но подозрительные маневры Гамильтона, двойная игра Куинсберри, щедрость Годольфина в отношении английского золота — все это ставило под угрозу само существование его страны. И так же сильно, как страсть звала его остаться в «Трех королях», долг призывал Джонни Кэрра вернуться в Эдинбург. Он должен быть там не позже чем в воскресенье утром. А это значило, что выезжать надо было в пятницу.Джонни не мог рассказать Элизабет о том, что он и Флетчер из Салтуна задумали в первый же день, когда возобновится работа парламента, предпринять кое-какие шаги, чтобы положить конец дискуссии относительно субсидирования английской армии. Как знать, кому она могла бы проговориться, а англичане никогда не жалели денег на платных шпионов. Поэтому единственное, что он сказал, было:— Я мечтал бы о том, чтобы парламент смог обойтись без меня целый месяц, в течение которого мы с тобой не вылезали бы из постели. Однако, к моему великому сожалению, это невозможно. Поэтому сегодня и завтра я постараюсь приложить максимум усилий, чтобы ты надолго запомнила мой приезд сюда.Элизабет лежала с закрытыми глазами, поэтому она не видела его улыбки, но безошибочно угадала ее по голосу.— Ах ты, бесстыжий насильник! — пробормотала она.— Ага, а ты у нас — робкая и застенчивая девочка.— Не забудь добавить: и целомудренная.— К тому же давшая обет безбрачия. — В комнате, окутанной полумраком, раздался его мягкий горловой смех. — Наверное, это мне нравится в тебе больше всего, — добавил Джонни. Подергав Элизабет за руку, будто желая привлечь ее внимание, он спросил: — Завтра нам обязательно надо встречаться с этими людьми? — Он имел в виду соседей Элизабет. Ему хотелось запереться с ней в этой комнате и не выходить отсюда до Михайлова дня Михайлов день — 9 сентября.

или, по крайней мере, до пятницы.Элизабет полуобернулась к нему, в тусклом пламени свечей ее тело словно светилось матовым светом.— Я боюсь, сейчас уже слишком поздно что-то менять, но, если тебе не хочется, ты можешь не спускаться вниз.— Сколько они здесь пробудут? — осведомился Джонни. Ему не хотелось расставаться с Элизабет даже на час. Впервые в жизни Джонни Кэрр взял на себя труд проанализировать, что происходит в его душе.— Несколько часов.— Это ужасно, но терпимо.— Извини, но ты же сам сказал мне, что не возражаешь.— Я был движим похотью.— А разве ты не весь состоишь из нее? — поддела его Элизабет.— Ты меня не знаешь. — В голосе Джонни уже не звучало его обычной иронии.— Кое в каком отношении знаю, и очень неплохо, — с улыбкой поправила она его.— Ты вообще-то путешествуешь? — неожиданно спросил он, пропустив мимо ушей намек Элизабет на их исступленные любовные забавы, и она уловила в его голосе какую-то странную нотку.— Очень мало. А мы что, сменили тему разговора?Устремив взгляд на обшитый деревянными панелями потолок, Джонни ответил:— Нет. — Элизабет почудилось, что эхо от этого короткого, резко брошенного слова еще несколько секунд вибрировало в воздухе, а затем она почувствовала, как он еще крепче сжал ее руку. — Почему бы тебе не поехать со мной в Эдинбург?Как только эти слова сорвались с его языка, ему тут же захотелось взять их обратно. Для мужчины, который на протяжении всей своей жизни больше всего на свете ценил свою личную свободу, они означали смертный приговор. «Боже великий!» — воскликнул про себя Джонни Кэрр, раздумывая, как бы подипломатичнее выкрутиться из сложившейся ситуации. Он не хотел иметь постоянную любовницу и поэтому никогда не связывал себя надолго с какой-нибудь одной женщиной. А уж англичанка, да еще дочь Гарольда Годфри — это вообще немыслимо, учитывая ту роль, которую он играл в политической жизни Шотландии! Привезти в Эдинбург дочь Годфри было бы равнозначно тому, чтобы лечь в постель с дочерью Марльборо и после этого убеждать всех в том, что твои политические помыслы по-прежнему чисты, а принципы — непоколебимы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162