Ее кожа была до сих пор розовой от сладкого сна, а над растрепанными волосами предстояло как следует потрудиться, чтобы соорудить из них нечто похожее на прическу. «Ничего, успею еще», — лениво подумала красавица, отвернувшись от зеркала и направившись к массивному узорчатому канделябру, стоявшему на туалетном столике. От стоявших в нем пяти свечей и еще двух — в хрустальных бра по обе стороны двери — в небольшом помещении стало светло как днем.Элизабет прикрыла дверь, но не плотно, оставив небольшую щель, чтобы услышать, когда вернется Джонни. Бросив в печку остатки фитиля, она приступила к осуществлению созревшего у нее плана. Развернув зеркало так, чтобы видеть в нем себя у туалетного столика, она вытащила из возвышавшейся на его поверхности груды сокровищ жемчужные серьги.Однако крупные жемчужины не были видны под пышными локонами, ниспадавшими на плечи. Поэтому в конце концов ей все-таки пришлось заняться своей прической, прибегнув к помощи яшмовых заколок, подаренных любящим супругом предыдущей ночью. Великолепные вещицы, покрытые цветочным орнаментом и принадлежавшие в давние времена одной из принцесс китайской династии Тан, были гладкими на ощупь, как атлас. Одно лишь прикосновение к ним доставляло наслаждение.«Ну вот, так лучше», — с удовлетворением подытожила Элизабет, разглядывая в зеркале результаты своего труда. Теперь шотландский жемчуг был на виду — словно две гигантские слезинки свисали с зажимов, украшенных бриллиантами. Она несколько раз повернулась перед зеркалом, и прекрасные жемчужины засияли в мягком свете свечей.Затем Элизабет повесила на шею небольшой медальон — первый рождественский подарок Джонни. Одна его сторона была усыпана бриллиантами, а другая представляла собой увенчанное короной сердце в обрамлении инициалов «Э» и «Д». По краю золотого сердечка была выгравирована французская надпись: «Fidel jusqu a la moil» — «Верность до гроба». Она задумчиво провела пальцем по этим шершавым буквам, заключавшим в себе нежную клятву ее Джонни — того самого, который совсем недавно скорее предпочел бы такому обещанию немедленную смерть. В следующую секунду медальон занял свое место между обнаженными грудями.На пальцы Элизабет надела два перстня: один — с редким золотым бриллиантом, другой — с еще более редким сиамским рубином. В той стране, где был добыт этот кроваво-красный камень, носить подобную драгоценность имели право лишь короли. Во всяком случае так сказал ей Джонни.Покопавшись в горке драгоценных камней, мерцавших ча столе, она выбрала пояс из балтийского янтаря. Эти ярко-желтые камешки обладали магнетической силой. При их прикосновении к коже Элизабет почувствовала легкое покалывание. И ей сразу же пришел в голову вопрос о том, какой выдержкой должны были обладать те женщины, которые носили этот великолепный пояс до нее. Пряжка, выполненная из золота и бирюзы, была египетского происхождения. Ее поверхность украшал тонкий орнамент, стилизованный под пальмовую ветвь.Налюбовавшись вдоволь античной красотой полупрозрачного пояса, она обернула им свои бедра, а на запястья нанизала по браслету. Один из них, золотой, был покрыт эмалью, другой — фиолетовыми сапфирами. Третий браслет, представлявший собой массивную золотую цепь на застежке в виде сердца, был предназначен для лодыжки. Повернув ногу, Элизабет увидела, как вспыхнуло в зеркале золото тусклым огнем. В этой цепи, неумолимо давившей своей тяжестью на нежную щиколотку, заключалась какая-то особая, варварская красота, заставлявшая сердце учащенно биться, а душу — изнывать от желания.Теперь наступила очередь нити жемчуга, подаренной ей Джонни на восьмую ночь. Это украшение было словно специально создано для белой шеи пышнотелой красавицы. Затем по очереди были надеты все остальные ожерелья. Крупные матовые жемчужины южных морей каскадами спускались на грудь Элизабет, делая ее похожей на восточную богиню. Она свила сверкающие гирлянды двойными кольцами и расположила их так, чтобы они поддерживали ее тяжелые груди.При каждом движении все тело Элизабет переливалось жемчужным блеском. «Более красивого рождественского подарка не придумаешь», — подумала она, разглядывая себя в зеркало. Груди с розовыми сосками ослепляли своим сладострастным великолепием; янтарь, ставший горячим от прикосновения к ее бедрам, пленял своей первобытной мистической красотой. А обет верности, который принес ей Джонни, хранился меж двух прекрасных холмов. Но и цепь, сковавшая ее ногу, напоминала о том, что Элизабет должна быть верна своему суженому.Огонек, тлевший в ее груди, становился все жарче. Он жег требовательно, неумолимо. Желание стало неотвязным, сосредоточенным. Элизабет нетерпеливо обернулась, чтобы посмотреть на часы, но тут дверь спальни тихонько заскрипела.В следующую секунду она уже стояла во всем великолепии на пороге туалетной комнаты.— С Рождеством, милорд.Подняв глаза, Джонни застыл в немом изумлении. Черная кожаная перчатка так и осталась лишь до половины снятой с его правой руки.По мере того как взгляд изумленного супруга постепенно охватывал пышную красоту нагого тела Элизабет, богато убранного драгоценностями, его улыбка становилась все шире, а глаза наполнялись благодарностью за подобный сюрприз.— Если бы я знал заранее, что ты задумала, милая, — медленно произнес он, — то мои кони участвовали бы сегодня в скачках без меня.— Ты вернулся как раз вовремя, — проворковала она, — и ничего не пропустил. — Элизабет приняла позу молодой Клеопатры, и в ее глазах мелькнул огонек — лукавый и чувственный одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162