Иногда у министра возникала надобность в секретарях и писцах даже посреди ночи. Бессонница – спутница великих людей – часто заглядывала в кардинальскую опочивальню.
Секретарь вошел беззвучно и замер, ожидая распоряжений.
– Шарпантье, – обратился к нему кардинал. – Принесите мне, пожалуйста, то письмо, что получено мной от шведского короля на прошлой неделе.
Секретарь вернулся быстро. В руках он держал нужное письмо.
«Приятный молодой человек, – подумал кардинал. – Не то что этот копуша Дефранш».
– Поищите в письме место, где Густав-Адольф пишет мне о покушении.
– О покушении, ваше высокопреосвященство?
– Да. На свою особу. Что-то о подосланном иезуитами лейб-медике…
Секретарь пошелестел бумагами.
– Нашел, ваше высокопреосвященство. Вот это место.
– Дайте сюда. – Кардинал принял из рук секретаря Шарпантье письмо шведского монарха-воителя, которому в последнее время часто писал, обещая оказать и материальную поддержку в его войне с Габсбургами, помимо моральной.
Его высокопреосвященство углубился в чтение.
– Любопытно, – бормотал он, пробегая глазами строки письма. – Очень похоже… лейб-медик… снадобье… боли в суставах… Проклятие!
Интуиция, верная помощница кардинала, подсказывала ему, что между коробочкой из дома на улице Медников, таинственным врачом Марии Медичи и покушением на шведского короля несомненно должна быть какая-то связь. Ришелье был человеком государственного ума, политиком и знал, что случайные совпадения в жизни вещь крайне редкая. Кроме того, он хорошо знал отцов-иезуитов.
Его высокопреосвященство криво усмехнулся:
– Разумеется, кому как не личному врачу легче всего спровадить на тот свет! Но со мной отцы-иезуиты промахнутся. Надо будет написать в Рим кое-что об их шалостях, благо мне известно о многих! Папа Урбан Восьмой чересчур опекает их.
Окончив чтение, кардинал понял, что извлек из послания Густава-Адольфа все, что хотел. Решив проследить за медиком из Люксембургского дворца и пролить свет на события, относящиеся к дому на улице Медников, он перешел к другим неотложным делам.
Кардинал посвятил несколько часов обсуждению предстоящего похода против герцога Орлеанского с маршалом де Ла Форсом. Убедившись, что королевские войска готовы к выступлению, боевой дух их высок, а самому маршалу не терпится стяжать себе лавры на поле брани, его высокопреосвященство повеселел. Чтобы окончательно прийти в хорошее расположение духа, он отправился к королю, нашел его в меланхолии и постарался довести последнего до полного упадка духа.
Кардинал поговорил о походе против мятежников, напомнил королю о подозрительном поведении испанского посланника графа Мирабеля и его оживленных беседах с Анной Австрийской, которые участились в последнее время – после известия об открытом выступлении принца Гастона. – и имеют место всякий раз, когда его величество на соколиной или псовой охоте в Сен-Жермене или Фонтенбло, иными словами, отсутствует в Лувре. Поговорив на эту щекотливую тему, кардинал плавно перенес разговор на другого испанца – дона Алонсо, который несколько дней тому назад томился в Бастилии, а теперь намеревается, судя по донесениям агентов из стана противника, въехать в Париж как победитель. Распалив гнев короля, его высокопреосвященство нанес заключительный удар, напомнив королю о той роли, какую сыграли мушкетеры де Тревиля в побеге дона Алонсо.
– Да, – раздраженным тоном произнес король. – Помнится, вы уже что-то говорили мне, герцог. А я сказал вам, что со своими мушкетерами разберусь сам. Ну, так вот.
Я пригласил господина де Тревиля, и мы вместе с ним произвели тщательное расследование всей этой истории. Я пришел к выводу, что вас ввели в заблуждение, господин кардинал. Мушкетеры никого не увозили из Бастилии. Напротив, они доставили туда Бассомпьера, ареста которого вы с таким усердием добивались. Припомните, вы сами решили прибегнуть к помощи де Тревиля, не желая доверять такое щекотливое дело швейцарцам. Не так ли, герцог?
– Вы, как обычно, совершенно правы, государь, – отвечал кардинал, прикладывая руку к сердцу, чтобы подчеркнуть искренность своих слов.
– Вот видите!
– Да, правда. Правда… – И кардинал со смущенным видом потер подбородок. – Одно мне неясно…
– Что вас смущает, господин кардинал?! – резко спросил Людовик XIII.
Кардинал ответил не сразу, желая дать королю время и возможность заглотнуть наживку. Выждав ровно столько, сколько было возможно, чтобы его молчание не выглядело бы дерзостью, он произнес:
– Показания гарнизонного офицера, дежурившего в Бастилии в ночь побега.
– Что же говорит этот офицер? – с брезгливой миной осведомился король.
– Он говорит, что его связали двое или трое мушкетеров роты господина де Тревиля из числа тех, что конвоировали Бассомпьера.
– Связали?! Мушкетеры?!!
– Да, ваше величество. Так говорит офицер. После чего они втолкнули его в одну из камер, разумеется, предварительно отперев ее, выпустили оттуда заключенного испанца, закрыли камеру снова и затерялись среди своих товарищей-однополчан. Разумеется, последнего он видеть не мог, но остается предполагать, что это было так, поскольку конвою вместе с беглецами удалось благополучно покинуть тюрьму. Тревогу подняли лишь час спустя.
– Герцог, это несерьезно. Неужели вы верите этим небылицам!
– Новый комендант господин дю Трамбле отзывается об этом офицере весьма положительно.
– Так, значит, он спятил!
– Невозможно, ваше величество. Очень рассудительный и исполнительный служака.
– Но неужели вы не видите в его, рассказе множества несообразностей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145